Шрифт:
Закладка:
Не прощаясь со спящими хозяйками, Смеяна кое-как подергала гребнем волосы, потуже заплела косы, оделась и пошла вниз. От нетерпения ехать ей не хотелось даже тратить время на еду: можно и в дороге чего-нибудь пожевать. Она еще с вечера просила хортинских конюхов приготовить ей коня покрепче с припасами на два-три дня. В тереме было тихо, только холопы возились внизу, в черной клети. Смеяна с удовольствием ловила ноздрями свежий ветерок из близкого леса. Теперь она совсем не боялась чужих дебрей, где правит ее названый брат – Князь Волков.
Конюхи не забыли о ее просьбе, и холоп сразу вывел на двор не самого красивого, но крепкого гнедого конька с короткой черной гривой. Смеяна гладила его по морде, шепча, какой он хороший, как вдруг позади нее скрипнула несмазанная дверь высокого крыльца.
Неодолимая сила потянула ее обернуться: еще не видя, кто там, Смеяна угадала. Весь вечер и даже всю ночь, сквозь неглубокий сон, она невольно думала об этом человеке, старалась примирить прежний образ, сложившийся в ее воображении, с тем, что увидела сама.
Князь Держимир смотрел на нее так пристально, как будто хотел своим цепким взглядом удержать на месте. «Надо бы попрощаться! – мельком подумала Смеяна. – Хоть и неволей, а я была у него в гостях…»
Она повернулась, и тут же Держимир шагнул вниз по ступенькам. Они встретились на полпути, но остановились в двух шагах друг от друга. Подойти ближе оба почему-то не решились.
– Ты хочешь уехать? – спросил Держимир со смешанным чувством тревоги и недоумения. – Куда?
– Как – куда? – Смеяна удивилась его вопросу. – Назад. В Велишин. Или в Журченец. Ну к Светловою.
– Но зачем?
Смеяна даже не стала повторять вопрос, так же удививший ее, как и первый.
Держимир вдруг шагнул ближе к ней, склонил голову немного набок и заглянул ей в глаза, как в чужое окошко. По его лицу Смеяна догадалась, что он пересиливает чувство внутреннего протеста, то ли страха, то ли отчуждения. И вдруг она ощутила странное чувство единства с ним: ведь их мучили одинаковые вопросы насчет друг друга, Держимир тоже изо всех сил старался понять, что она собой представляет и чего ему от нее ждать. Теперь, вблизи, Смеяна разглядела под его глазами темные тени, морщины на лбу и складки в уголках рта казались глубже в полутьме зимнего утра.
– Я о тебе всю ночь думал, – сказал он наконец. – Не пойму, что со мной боги сотворили. Я хотел свою удачу в полон взять, а вышло, что удача меня взяла. Ты то есть. Кто ты такая?
Смеяне было и смешно, и тревожно разом, ее вдруг наполнила непонятная дрожь, она волновалась и не знала, что ответить. «Кто я такая?» – всего лишь вчера она сама задала этот вопрос Князю Волков. Ответа же не было. Но ответить было нужно, Держимир ждал.
– Я – удача, – тихо улыбаясь, стараясь скрыть неуверенность и не казаться смешной, ответила Смеяна.
– Чья ты удача? – раздельно и значительно спросил Держимир.
И вдруг Смеяна растерялась. «Светловоя!» – хотела она ответить по первому побуждению, но не смогла. Ей вспомнился отрешенный взгляд Светловоя, устремленный мимо нее в какие-то неземные дали, за Синюю Межу, туда, где живет его настоящая любовь. «Да разве может быть любовь в одном месте, а удача – в другом? – внезапно осенило ее открытие, и Смеяна сама была потрясена собственным глубокомыслием. – Что душа любит, то и удачу принесет. А без любви никакой удачи не видать». А Светловой не любит ее. Как ни хотелось ей верить в обратное, сейчас, отойдя и глянув на него издалека, Смеяна не могла больше тешить себя надеждами, что «может быть, потом», что «он разглядит, он поймет». Их души летают в разных небесах…
– Ты спасла моего брата, – тем временем проговорил Держимир, отведя глаза, как будто ему было тяжело или даже стыдно об этом говорить. – Ты этим жизнь мою спасла. Я за это все готов… Мне иного счастья не надо было, только чтобы он вернулся. Он вернулся…
Похоже, сам дрёмический князь не очень хорошо понимал, что хочет сказать и какие слова для этого выбрать, но его растерянность послужила на пользу: она растрогала Смеяну. Оседланный конек уже позвякивал уздечкой, конюшенный холоп поглаживал его, успокаивая. А Смеяна не вспоминала о нем, в ее мыслях и чувствах царил полный разброд. Дорога, только что бывшая такой ясной, внезапно заволоклась туманом, и она сама не знала, куда ей идти и где ее ждут.
– Лучшей удачи я себе не хотел и не хочу! – добавил Держимир и поднял на нее глаза. Мнимая смерть брата, открывшая ему глубины горя и счастья, стала для него и надежным мерилом удачи. – Большего добра мне никто другой сделать не смог и не сможет. И со Звенилой…
Он скривился, точно само имя изгнанной чародейки было для него горьким, и продолжал:
– И с Дарованой… Ведь растерзал бы нас оборотень, если бы со мной княжна была. А с тобой – отпустил, даже дружбу предлагал. По всему выходит: ты – моя удача. Ведь так?
Смеяна не находила возражений. Для нее было слишком неожиданным вдруг оказаться удачей человека, которого она много месяцев считала врагом, но по всему выходило именно так. И с Баяном, и со Звенилой, и с Дарованой, и с Огнеяром Чуроборским.
– Оставайся со мной! – негромко, но со всей силой убеждения попросил вдруг Держимир. Видно было, что он не привык просить и слова эти даются ему нелегко, но усилия того стоили. – Оставайся! Я тебя ничем не обижу. Я…
– Погоди! – вдруг прервала его Смеяна, осененная новым воспоминанием. – Ведь мы со Светловоем хотели искать Чашу Судеб. Хотели у Матери Макоши спросить, в чем судьба. Я ни рода своего, ни судьбы не знаю, вот, не знаю даже, где мое место: то ли с ним, то ли и правда с тобой. Мы хотели в смолятичском святилище на Кошице порасспросить вещих женщин…
– Вот, вот! – торопливо воскликнул Держимир, словно спешил поймать за хвост укользающий важный довод. – Святилище… На Кошицу не надо! Эта Чаша Судеб не там, а на Пряже! Это в моей земле, на Краене. Пряжа в Краену впадает.
– Да ну? –
