Бонапарт всегда благоволил к Мишелю Нею, которого он вместе с маршалами Даву, Мюратом и Бертье считал своими самыми достойными славы полководцами.

За весь Русский поход это было крупнейшее поражение императора-полководца Наполеона. По французским источникам, после событий под Красным боевой состав наполеоновской армии исчислялся в 23 тысячи штыков (это не счтая «одиночек»), 2 тысячи кавалерии и 30–40 орудий. Но корпуса и дивизии Великой армии еще сохраняли свою нумерацию.

Оценка значимости Красненского сражения среди отечественных историков больших расхождений не имеет. Так, В.В. Харкевич отмечал:

«Все понесенные до этой минуты неудачи являлись сравнительно ничтожными, могли быть приписаны ошибочным распоряжениям частных начальников и не должны были произвести особенно сильного впечатления на те войска, которые не принимали в них участия. Совершенно иное значение имело сражение под Красным. После боя, в котором руководил войсками сам Наполеон, в жертву врагу был оставлен корпус с французским маршалом (Неем. – А.Ш.) во главе. Армия пережида тяжелый кризис, но какими жертвами!

Сражение под Красным окончательно подорвало веру армии в себя и сильно поколебало ее доверие к своему вождю, а Наполеона заставило открыть, наконец, глаза на гибельное состояние войск; оно явно показало бессилие французской армии и невозможность для нее стать лицом к лицу с врагом – отныне единственное спасение ее заключалось в уклонении от боя и безостановочном отступлении».

За победу русского оружия на Смоленщине император Александр I указом от 6 декабря 1812 года пожаловал светлейшему князю Голенищеву-Кутузову титул «Смоленского». В послании самодержца Правительствующему Сенату говорилось:

«В память незабвенных заслуг Нашего генерал-фельдмаршала князя Голенищева-Кутузова, доведшего многочисленные неприятельские войски искусными движениями своими и многократными победами до совершенного истощения, истребления и бегства, особливо же за понесенное в окрестностях Смоленска сильное врагу поражение, за которым последовало освобождение сего знаменитого града и поспешное преследуемых неприятелей из России удаление, жалуем Мы Ему титул «Смоленского», повелевая Правительствующему Сенату заготовить на оный грамоту и взнесть к нашему подписанию.

Александр».

Полководца М.И. Голенищева-Кутузова, светлейшего князя Смоленского, ждала и еще одна высочайшая воинская награда – Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 1‑го класса. Так он стал в истории старой России и русской армии первым полным георгиевским кавалером, то есть обладателем орденских наград всех четырех степеней – 4‑й, 3‑й, 2‑й и высшей 1‑й. Георгий будет вручен главнокомандующему государем в освобожденном Вильно.

К слову сказать, за 148 лет существования императорского Военного ордена Святого Георгия полными его кавалерами стало всего четыре человека. Все четыре были знатными полководцами. Это были, кроме Голенищева-Кутузова, генерал-фельдмаршалы М.Б. Барклай де Толли, И.И. Дибич-Забалканский и И.Ф. Паскевич-Эриванский. Все они были деятельными участниками Отечественной войны 1812 года.

Русский военный гений генералиссимус А.В. Суворов-Рымникский, князь Италийский, в их число не попал по простой причине: своего первого Георгия он получил не младшей, 4‑й степени, а сразу 3‑й. За те же 148 лет орденами Святого Георгия высшей, 1‑й степени было награждено всего 25 человек, включая иностранцев.

…В работах по истории Отечественной войны 1812 года всегда присутствуют цифры, рассказывающие о гибельности пути отступления наполеоновской армии, о том, как резко сокращалась ее численность, о людских потерях, прежде всего пленными, которые исчислялись не одним десятком тысяч человек. И редко, чаще ничего, не говорится о том, как рядели ряды контрнаступающей кутузовской Главной армии.

Каково же было действительное состояние главных сил русской армии после сражения при Красном? Сумела ли она получить численное преимущество над французской армией? И в каких цифрах это выражалось? Восполнимы ли были потери, понесенные в ходе столь успешного контрнаступления? Только ли на одни войска Наполеона действовала зимняя Смоленская дорога?

Русская армия выступила в поход к западной границе России из Тарутинского лагеря в числе около ста тысяч человек. Спустя три недели беспрестанного продвижения вперед с авангардными боями и сражениями она насчитывала в своих рядах только 50 тысяч человек. То есть половину людского материала.

Откуда взялись такие огромные потери, которые равнялись цифре в около 50 тысяч человек? Бесспорно, что русская армия находилась все эти три недели в гораздо лучшем положении, чем неприятельская. Но она совершала марши по проселочным дорогам, после Вязьмы занесенным снегом. Далеко не все имели полное зимнее обмундирование. Питание особым достатком не отличалось, поскольку армейские тылы за главными силами не поспевали, а на местные ресурсы вдоль опустошенной еще летом Смоленки русским, как и французам, надеяться почти не приходилось. Все это подтачивало силы людей и лошадей.

То есть больных в рядах Кутузовской армии, равно как и отставших от своих частей, имелось более чем предостаточно. Из них в основном и состояли потери русской армии от Тарутино до Красного. Людская убыль русской армии оказалась настолько значительной, что стала сильно беспокоить главнокомандующего М.И. Голенищева-Кутузова. И ему было от чего задуматься.

По строевым рапортам на 1 ноября, к примеру, значилось следующее. В 3‑м армейском пехотном корпусе налицо в строю находилось всего 8286 человек при 90 орудиях, больных же было 5773 человека. В 12‑й пехотной дивизии на находившихся в строю 2661 солдат и офицеров при 20 орудиях значилось 4243 больных.

Немногим лучше обстояли дела с санитарными потерями в армейской кавалерии. Так, в 1‑й кирасирской дивизии на лицо было 1908 человек, а больных – всего 300. Во 2‑й кирасирской дивизии в строю оставалось 1261 человек, больных же набиралось 679.

Получается, что русская армия, сохранявшая полный порядок и воинскую дисциплину и состоявшая из солдат, более привыкших к зимнему климату, потеряла больными и отставшими столько же, сколько потеряла больными, отставшими и пленными французская армия. И это всего за три недели марш-бросков от Тарутино до Красного.

Но между этими потерями противников была огромная разница. Даже лучше сказать, определяющая, влияющая на остаток дней Отечественной войны 1812 года. Эта разница заключалась в том, что все люди, отставшие или оставленные сзади Великой армии, погибали для нее безвозвратно. Для русской же армии больные и отставшие являлись только временной потерей. Отставшие солдаты нагоняли свои полки и вновь становились в строй. Больные же, за редким исключением, рано или поздно выздоравливали и тоже восполняли армейские ряды.

Русский полководец с титулом светлейший князь Смоленский понимал и видел воочию, что до окончательного разгрома вражеской Великой армии оставались считаные дни. Это давало ему право в частных письмах излагать такие мысли:

«Сегодня я много думал о Бонапарте, то станет очевидным, что он никогда не ушел или никогда не думал о том, чтобы покорить судьбу…

Бонапарте неузнаваем. Порою испытываешь соблазн поверить в