меня не было выбора. Рената — самое дорогое, что у меня есть, а без неё моя жизнь теряет смысл.

— Ну, что-то такое я и подозревал, — задумчиво кивнул Джулиан. — А тебе известно, кто на самом деле наслал проклятие на старика? Кто послал тебе это письмо и похитил твою дочь?

— Не знаю. Я думал об этом, но так и не понял, кто стоит за всем этим. Там внизу в письме была какая-то печать, но раньше я её не видел.

— Что за печать?

— Кажется, змея, свернувшаяся спиралью. Да, закрученная слева направо.

— Разве такая змея не используется в символике храма Ангела Тьмы?

Генрих с удивлением взглянул на него.

— Нет. Я бы знал. Они, конечно, делают татуировки змеи, обернувшейся вокруг шеи, но в таком виде этот символ не используется. На печати храма изображены меч и чёрные крылья, как у летучей мыши.

— Ты ведь не видел новую статую Ангела Тьмы? — усмехнулся Джулиан. — Впрочем, неважно. Кто мог желать вам зла?

— У старика было множество врагов, он был строг и неподкупен. А у меня их нет вовсе. Я не ссорюсь с людьми, тихо живу своей жизнью и никому не мешаю.

— Я знаю, что ты невиновен, Генрих, и мог бы помочь тебе, но только с одним условием. Ты должен попросить меня об этом. Я не могу предпринимать что-то без твоей просьбы. Таковы правила.

— Мне это известно, — кивнул тот, — но я не стану ни о чём просить тебя. Я слишком хорошо знаю, какую плату ты берёшь за свою помощь. Она всегда куда выше, чем та, что платят, излагая просьбу. Ведь за этой платой следует расплата и она всегда страшна, потому что бьёт по самому дорогому. Я не могу сделать то, что причинит вред моей дочери.

— Но если не вмешаться, она может погибнуть. Думаешь, её пощадят?

— Я надеюсь. В любом случае, я не стану просить о чём-то тебя.

— Ну, в этом ты прав. Просто ты связываешь мне руки. Впрочем… Давай так. Ты окажешь мне небольшую любезность, а я попробую отблагодарить тебя столь же небольшой любезностью, которая может облегчить твою участь.

— И чего ты хочешь? — усмехнулся Генрих.

— Расскажи мне всё, что ты знаешь о Ротамоне.

По лицу узника пробежала тень, и Джулиан понял, что не ошибся, занимаясь этим делом. Трауберг наверняка что-то знал о колдуне.

— Почему ты спрашиваешь о нём? — на всякий случай уточнил травник.

— Мне не нравятся его методы, — честно ответил МакЛарен. — По пути сюда я встретил ведьму, которая уничтожила целую деревню. Её послал этот колдун.

— Он не совсем колдун, — покачал головой Генрих. — Я даже не знаю, что он такое. Я думаю, что он явился оттуда, откуда и ты.

Он ткнул пальцем в потолок.

— Правда? — усмехнулся Джулиан. — Почему ты думаешь, что я оттуда?

— Последнее время с небес к нам часто является всякая нечисть, — откровенно ответил Генрих. — И у вас есть одна метка, которую нельзя проглядеть.

Он указал на запястье Джулиана, и тот кивнул, взглянув на свой радиобраслет. Пусть это устройство не работает, но вряд ли кто-то решится снять его. Кто-то будет носить его в надежде на чудо, кто-то как память, а кто-то — как символ принадлежности к особой касте, как тайный знак, по которому всегда можно узнать своего.

— Погоди, у Ротамона есть такой же? — насторожился он.

— Нет, как, впрочем, и у тёмных эльфов. Но ведь они пришли с небес.

— А я слышал, что они вышли из Грозовой горы, — заметил Джулиан.

— А я слышал, что мыши рождаются из грязи, — пожал плечами Генрих.

Джулиан рассмеялся. Этот чародей нравился ему всё больше, и жаль было бросать его в беде.

— Ладно, — кивнул Трауберг. — Если ты возьмёшься за эту нежить, я тебе расскажу, что знаю. Это было ещё до того, как в луар явился в сверкании молний Повелитель теней. Кстати, на его руке такой браслет имелся. Но тот колдун пришёл ещё до него. Он появился, вселяя ужас в людей, и потребовал встречи с альдором. Он так перепугал челядь, что альдор принял его. Это существо, по слухам, было закутано в чёрный саван и не ходило, а парило над землёй. У него были костлявые руки с когтями, и кроме этих рук никто ничего не видел. Он пришёл к альдору и потребовал у него полного подчинения. Ссылаясь на какие-то забытые и никому не известные хартии, он приказывал альдору поставить всю свою армию под знамёна какого-то колдовского братства, замыслившего свергнуть Великого Тирана Алкора. Альдор пришёл в ярость и велел посадить этого наглеца в клетку и повесить на стену. Кое-как воинам с помощью колдунов удалось исполнить это приказание. Но колдун после этого начал выкрикивать проклятия и метать молнии. Остановить его удалось лишь лучникам, которые превратили его в подобие лесного ежа со стрелами вместо игл. А несколько месяцев назад ко мне явился давний знакомый. Он приходил когда-то в храм Ангела Тьмы за всякими гнусностями. Он сказал мне, что в наших краях объявился великий маг, который собирает всех колдунов, чтоб свергнуть альдора и короля и установить власть магов над всем миром. Надо сказать, что в нашем славном городе все весьма снисходительны к волшебству и чародейству, но здесь колдунам и ведьмам категорически запрещено объединяться в какие-либо общества. За это изгоняют из города, а если будет установлено, что общество было враждебно к городу, то могут и казнить за измену. Это очень мудрый закон, и я всегда признавал его таковым. Потому я рассказал об этом судье Гюнтеру, а он просил меня сходить на это сборище и посмотреть, что там будет.

— Где оно происходило? — тут же уточнил Джулиан.

— В старом амбаре за конным рынком. Позади конюшен стоит большое полуразвалившееся здание. Туда и нужно было прийти тёмной ночью без оружия и сопровождения. Я пошёл и увидел там это существо, именно такое, как его описывали. Это был точно тот колдун, что ссорился с альдором. Он говорил что-то о засилье смертных и расписывал, как грозна будет империя магов.

— Много колдунов пришло на встречу с ним?

— Мало. Три колдуна и две ведьмы. И я. Видимо, он был разочарован этим, потому что больше не появлялся. А я рассказал всё Гюнтеру и забыл об этом.

— Ты назвал ему имена тех, кто там был?

— Конечно, это же мой долг. Больше я не видел их в городе, но Гюнтер сказал, что они исчезли ещё до того, как стражники явились за ними.

— Вот и связь! — воскликнул