Шрифт:
Закладка:
Но как раз та вынужденная задержка и оказалась кстати. Потому что порой все, что ни делается, делается к лучшему.
На место сбежавшего господаря на молдавский престол был назначен Георге Гика, бывший капухикая времен княжения Василе Лупу. Прежде чем вручить ему знаки княжеской власти, его призвал к себе великий визирь Мехмед Кюпрюли.
— Ведомо тебе, где теперь находится супруга заточенного в Едикуле бея Василе? — спросил он нового господаря.
— Насколько мне известно, светлейший, она заточена в Бучулештах.
— Как только прибудешь на место и ежели она окажется живой, немедленно отправишь ее к нам!
— Будет исполнено, светлейший! — поцеловал Гика его руку.
Когда же он прибыл в стольный град, одной из первых его забот было разыскать господарыню Екатерину.
Госпожа как раз сидела на крыльце и латала рубашку своего сына, когда прибыли двое бояр и поклонились ей.
— Имеем приказание от нового господаря, его милости Георге Гики, — сказал старший из них, — дабы ты, госпожа, прибыла ко двору. Коляска готова и ждет тебя.
— Как могу я предстать перед господарем в таких лохмотьях.
— И одежду, и провиант прислал воевода. Принесите-ка сундук с платьем для госпожи и паныча, — приказал боярин. — Ежели пожелаешь, госпожа, возьмешь и своих слуг.
— Вся моя свита, — сказала с грустной улыбкой господарыня, — вот эта верная служанка, которая не может за мной последовать. Она останется в сих местах с избранником сердца своего. Свадебные дары, Софийка, я пошлю тебе с гонцами, как только прибуду ко двору.
Служанка преклонила колена и со слезами на глазах поцеловала госпоже руку.
— А вас, бояре, прошу, чтобы по пути мы заехали в Сучаву.
— Как прикажешь, твоя милость, господарыня! — поклонились бояре.
В Сучавской крепости их встретил пыркэлаб со стражей. Госпожа задержалась в доме, в котором находилась во время осады, и вышла оттуда, неся с собой два больших кожаных кошелька. В них были бесценные украшения, деньги и золото, из-за которых столько мук было перенесено ею и боярами Кантакузино.
Гика-воевода принял ее с честью и лаской. Они долго беседовали вдвоем.
— Расскажи мне, твоя милость, все, что происходило, с самого начала, — попросила Екатерина нового воеводу.
— Когда доставили воеводу Василе из Крыма в Стамбул, великий визирь очень настаивал, чтоб его казнили. Однако как раз прибыл и посланец Хмельницкого с письмом, в котором гетман просил султаншу за его жизнь. И якобы султанша тогда сказала: «Запереть в темнице, но кормить и заботиться, как полагается бею». Одну-единственную вещь упустила из виду султанша. Она не указала, сколько времени проведет воевода в той темнице. И это обрадовало визиря, который сказал: «Ежели он не умер сейчас, то умрет позднее, потому что из темницы бею не выйти».
— Что за бездушный человек! Сколько жестокости, сколько немилости!.. — сцепила в отчаянии свои белые пальцы госпожа.
— Да, к воеводе он был неласков, но к твоей милости выказал всяческое благоволение. По его приказанию ты и находишься у нас и по его же приказанию отправишься в Царьград.
— Кто же этот человек?
— Мехмед Кюпрюли.
— Господи! — бессильно промолвила она.
— Похоже, что великий визирь тебе знаком? — попытался выспросить ее Гика-воевода.
— Я не очень хорошо помню, — прошептала она. — Хочу знать, здоров ли супруг мой, не нуждается ли в чем?
— Здоров и полон сил. Часто посещают его и сестры и друзья. Одна лишь судьба твоей милости отравляет ему душу.
— Будто других страданий у моего несчастного мужа нет!
— Когда желаешь отправиться в путь, твоя милость?
— Как можно скорее!
— У тебя будет и коляска и стража.
— Благодарю тебя за доброту. Я отправлюсь завтра же.
На следующий день, туманным утром, отправился рыдван госпожи в сопровождении стражников в Галацы. Екатерина с грустным лицом и заплаканными глазами покачивалась на мягких подушках. Она прекрасно понимала, почему так стремился великий визирь извести ее мужа. Сквозь годы и годы пронес он к нему враждебное чувство и нашел, наконец, случай отомстить своему сопернику. То, что султанша не назначила срока заточения, позволит визирю держать его там до самой смерти.
В Царьграде господарыня остановилась в доме своей золовки Марги. Пришла и другая родня и младшая сестра Лупу. Женщины обнялись и горькими слезами оплакивали безжалостную судьбу семьи воеводы.
— Всех мужчин нашей семьи убил этот палач Штефан. Он хотел под корень извести весь род наш! — плакала Марга.
— Не дал ему сделать этого всевышний! Штефэницэ, наш сынок, избежал погибели. Жива лоза, из которой вырастут гордые мужи, — сверкнула глазами госпожа Екатерина. — Теперь же отправимся в темницу, где заперт мой муж и господин.
Похожий на жирную крысу турок, со связкой ключей у пояса, повел их темными, дурно пахнущими коридорами, остановился перед одной дверью и стал перебирать ключи. Отчаянно заскрипел замок зарешеченной двери. Екатерина нерешительно вступила в освещенную узким оконцем камеру. За столиком сидел и писал воевода Лупу. Госпожа, рыдая, пала ему на грудь.
— О, бедный мой супруг! Какую горькую чашу пришлось испить тебе!
— Жив, жив и невредим! — пытался успокоить ее воевода.
— Даже больше, — улыбнулась сквозь слезы Марга. — Когда он узнал о прибытии твоей милости, то позвал брадобрея и покрасил волосы и бороду. И посмотри, как он теперь выглядит!
Воевода прикоснулся к своей подкрашенной бороде и горько улыбнулся.
Сестра и зятья посидели немного и потом ушли, оставив супругов вдвоем. До позднего вечера, перебивая друг друга, не могли они наговориться, все рассказывая о пережитом за это время. Расстались только когда пришел надзиратель и сказал, что запираются главные ворота.
Господарыня вложила ему в руку два золотых и в великом расстройстве покинула темницу. Вот она благодарность нехристей к человеку, который верно служил им почти двадцать лет и столько пользы и денег принес им за это время.
— Ах, поганые! —
