отвернулась.

– Уходи.

– Сонь, ты обиделась?

– А как ты думаешь?

Марк приблизился, положил ладонь на ее плечо, но она дернулась и ускользнула от попытки обнять.

Он отступил.

– Я не хочу догадываться, я хочу знать. То, что сейчас произошло, для меня очень важно.

Соня развернулась, в три шага добралась до окна и распахнула створку.

– Я просила тебя остановиться.

– Я остановился, – он надел ботинки и принялся шнуровать.

Соня наткнулась взглядом на комод и, вспомнив, как сама целовала Марка, вспыхнула от смущения: он видел ее грудь! И не только видел: трогал и целовал. А она… она тоже его трогала.

– У меня есть Сергей, – выпалила она и сама удивилась, что сейчас о нем вспомнила.

– Я помню, – глаза Марка сощурились, зрачки превратились в колющие точки. Он выпрямился и приблизился к окну: – Его ты не отталкиваешь и не останавливаешь, да, Соня?

– Он такого себе не позволяет!

– Ну конечно. С другими спит, а тебя не касается.

Соня подавилась воздухом, часто и поверхностно задышала.

– А знаешь что? Его бы я не остановила. Он нежный и внимательный. Идеальный вариант, чтобы расстаться с девственностью.

Марк приблизился почти вплотную, навис над Соней, но не коснулся.

– Вот и иди к своему Сергею.

– Вот и пойду!

Он сел на подоконник и поднял воротник. Пошатнулся, хотел что-то сказать, но вместо этого плотно сжал губы и спрыгнул на землю.

До утра Соня не могла уснуть. Во сне она не оттолкнула Марка, не было страха, не было злости, была ночь упоительной нежности. А потом Соня снова бегала за енотом и требовала вернуть ее гаечный ключ семь на восемь.

8 глава. Изумрудный апрель

Цвет жизни и цвет возрожденья,

Малахитовых линий свеченье

Зеленая дымка,

Мятная льдинка,

От ноющей боли спасенье.

Юля отдернула шторку и замерла в модельной позе.

– Я же говорила, мне не идет бледно-голубой. Вообще не мой цвет.

Соня сделала вид, что задумалась, хотя и сама видела, что Юля права.

– Попробуй пудрово-розовое.

Юля фыркнула и снова скрылась в примерочной.

– Будет еще хуже, – донеслось из-за шторки, – не идут мне все эти припыленные нежные цвета. Нет во мне ничего нежного.

С этим тяжело было спорить.

Уже второй час они бродили по магазинам в поисках особенного платья на выпускной. Юля предпочла бы провести это время по-другому, но Соня была непреклонна – наряд требовалось выбрать заранее, так же, как и все аксессуары. Соня предлагала женственные легкие платья, Юля же выбирала алые, черные и больше похожие на нижнее бельё.

После приключения с полицейским участком их отношения долго напоминали вынужденное перемирие с припрятанным под ковром ядерным оружием. Лёд тронулся недавно. Соня подозревала, что случилось это с подачи Нади, только она могла достучаться до Юли. Дочка все так же легко раздражалась и могла вскипеть из-за пустяка, но не грубила так отчаянно рьяно. Та доверительность, что была в феврале, исчезла без следа, Соня переживала, что ее уже не вернуть, Юле есть кому изливать душу, и это, к сожалению, не она.

Соня прошлась вдоль вешалок, выбрала плечики с серебряным платьем.

– Попробуй это.

Юля выглянула, оценила предложенный наряд и замотала головой.

– Черный давай.

– Ну почему черный?

Юля натянула свои вещи и вышла из примерочной.

– Во-первых, потому что люблю этот цвет, а во-вторых, потому что ты была в белом. Назло тебе, конечно же.

– Ладно, пусть будет чёрный, – нехотя согласилась Соня.

Следующим посетили магазин нижнего белья. Юля сразу же схватила кружевной комплект любимого битумного цвета и приложила к груди.

– Такой. Игнату точно понравится.

Соня заалела от неловкости вместо Юли. Сделала вид, что не расслышала.

Прошлась по магазину, разглядывая, но не планируя ничего покупать. Телефон просигналил сообщением, Соня приостановилась, но к мобильному не потянулась, догадывалась, кто пишет. Прошел уже двадцать один день после поездки в Анапу. Насколько Соня помнила, именно столько нужно, чтобы закрепилось привыкание к чему-то новому, но у нее почему-то никак не вырабатывалась привычка не общаться с Марком. Так же тянуло отправить ему снимок, впечатления от песни, мысли или просто пожелать хорошего дня. Марк не пытался с ней общаться, просто присылал снимки и не подписывал. На каждом были его питомцы: смешные, нелепые и игривые. Генри Купер с разодранным в клочья мячом, коты, свисающие с самого верха шкафа, и Люська с котятами. Счастливым отцом семейства могли стать в равной степени и Малик, и Лопух, все детеныши были трехцветными. Соня не отвечала, просматривала и выходила из чата, не оставляя даже смайл. Изо всех сил держалась, чтобы не сорваться, чувствовала себя самым настоящим наркоманом в ломке.

Но сегодня была особенная дата – день рождения Марка. И бороться с тягой написать ему и поздравить было равносильно удерживанию руки над горящей свечой. Не просто невозможно, болезненно. Соня открыла его профиль в инстаграме и, не давая себе возможности передумать, написала лаконично: «С днем рождения, Марк».

– Ма, возьми этот, – Юля подлетела сзади и всучила белый комплект, состоящий сплошь из кружев, – вам с папой не помешает разнообразить сексуальную жизнь.

Соня поспешно спрятала телефон.

– Юля!

– Ну а чё? Мужики такое любят.

Забрав вешалку из рук Юли, Соня покачала головой.

– Я в твоем возрасте даже представить не могла, что родители этим занимаются.

Юля ухмыльнулась.

– Ну да, мы с Тимом ведь сами по себе появились, от вашей сильной любви зародился волшебный свет, и он оформился в новую жизнь… как там еще пишут? Семечка папы попала в животик мамы, и случилось чудо.

Соня невольно усмехнулась.

– Какая ты циничная.

Юля встала рядом, оглядела себя в отражении.

– Неправда, я просто реалистка, а секс – это чудесно, – она приподняла два комплекта нижнего белья, черный и белый, – берем эти?

– Берём, – кивнула Соня.

После магазинов немного погуляли по парку. Город проснулся от спячки, вздрогнул, ощетинился клейкими листьями, ореховыми серёжками и свечками каштана. В воздухе витала самая настоящая весна: ароматная и освежающая, как глоток березового сока. Город цвел. Плакучие ивы, алыча, абрикосы гудели от пчел, трава на фоне серого асфальта казалась неестественно изумрудной.

Даже колючая Юлька притихла, впитывая весну всей поверхностью ежовой натуры, несмотря на свою напускную циничность, она остро чувствовала красоту и пыталась зарифмовать ее в песнях. Погуляв по городу, они забрали Тимура из школы и отправились обедать в одну из закусочных Кирилла.

Недавно Тим выразил желание заниматься лёгкой атлетикой, Соня согласилась не сразу, слишком много болезненных воспоминаний было связано с этим видом спорта, но