Марк неудобный, и чувства к нему такие же неудобные. Слишком нервирует и слишком будоражит. Пугает. С Сергеем совсем не так: спокойно и интересно. Они вместе гуляют в одной компании, он не унижает ее и не заставляет чувствовать себя ущербной и плохой. С ним Соне не стыдно за свою одержимость внешностью, он не считает ее зубрилой и восхищается стремлением быть лучшей. С ним можно быть на виду и не прятаться. Марк – минное поле, эпилептический припадок, инфаркт, инсульт и столбняк одновременно, и самое главное, рядом с ним Соне все время кажется, что она не дотягивает до его идеалов. Ощущать себя ничтожной и отвратительной – мало приятного. А Марк не стеснялся в выражениях, унижал ее не единожды.

Соня и не заметила, как, завернувшись в тяжелые мысли, погрузилась в сон. Пробудилась от дробного стука капель по жестяному навесу. Подскочила и прилипла к стеклу. Дождь! А как же поездка? Классный чат сразу же взорвался сообщениями. Отдых на базе решили не отменять, в конце концов, пересидят в беседках и угостятся шашлыком. У станицы Шапсугской дождь прекратился, но оставил после себя мутные лужи и подпорченное настроение.

Пока взрослые суетились у стола, раскладывали привезенный с собой провиант и возбужденно переговаривались, ученики разбрелись по базе. Фотографировались, изучали беседки и приставали к инструкторам в надежде узнать, откроются ли сегодня пейнтбол и канатная тарзанка.

Николай Николаевич колдовал у мангала, весело и суматошно нанизывал мясо на шампуры, беспрестанно острил. Соня оценила масштаб бедствия, как только папа произнес в одном предложении сразу два запрещенных слова:

– Сейчас будет ништяк, полюбэ понравится.

Соня закрыла лицо ладонью и отошла подальше. «Полюбэ» и «ништяк» – эти слова считались модными еще во времена рабовладельческого строя. Какой позор! Почему другие родители сидят себе мирно и втихаря выпивают, перемывая косточки молодой биологичке, а ее отец пытается сдружиться с одноклассниками? Хуже и быть не может. Хотя нет, может. Если папа попросит учеников обращаться к нему по имени, она сгорит со стыда, застрелится из пейнтбольного маркера.

Ближе к обеду распогодилось. Сизые тучи все еще висели на небе, но в прорехи между ними выглядывало застенчивое солнце. Как только открыли пейнтбольную площадку и прокат лошадей, беседка тут же опустела. Сергей чмокнул Соню в нос и виновато развел руками.

– Прости, котик, я стреляться. Не скучай.

Соня прошлась по территории базы, стараясь не отклоняться от плиточных дорожек. Ее белые кроссовки потеряли свежий вид, а джинсы снизу присыпало грязными веснушками. Ощущение неопрятности усиливалось с каждым новым пятнышком. Сделав несколько снимков у озера и в гамаке, она подняла взгляд вверх. Прямо над ней трос тарзанки пересекал небо и терялся где-то в кроне деревьев. Такие же струны, только длиннее, пролегали прямо над беседками, пейнтбольным полем и соединялись вышками разной высоты.

Соня, не раздумывая, купила билет, решив, что это лучше, чем выслушивать разговоры подвыпивших родителей или краснеть рядом с папой. Из административного домика ее отправили к месту старта. На поляне уже толпились желающие пощекотать нервишки. Помимо двух инструкторов, группа состояла из братьев-футболистов – ее одноклассников, – трех учеников из параллельного класса и семьи с девчушкой лет десяти. Чуть в стороне стоял Марк, уже в обвязке. Соня покачала головой. Ну конечно! Куда без него. Он не удивился, увидев Соню, только хмыкнул.

Натянув каски, они двинулись к высокому дереву. Именно на его стволе расположилась первая площадка. Деревянный настил нещадно скрипел, раскачивался вместе с кроной и выглядел слишком хлипким, чтобы удержать на себе такую толпу. Соня невольно съежилась, вцепилась во влажные после дождя перила и оценила расстояние до земли. Падать было далеко.

Мужчина прижал к перилам жену и дочку.

– Мы не свалимся отсюда, как спелые груши?

Инструктор безразлично пожал плечами.

– Пока не поздно, можете спуститься. Потом никак. На второй вышке нет лестницы.

Соня и сама задумалась. Ветер усилился, а солнце скрылось за серой тучей, по пластиковым каскам застучали редкие, крупные капли.

Инструкторы переглянулись, втайне надеясь, что найдутся желающие спуститься, но никто не шелохнулся. Парень, который выглядел старше и опытнее, поднялся на ступеньку, закрепил карабин и отправился в полет. Именно так со стороны выглядел его стремительный спуск. Он даже руки раскинул, словно крылья. Другой инструктор дождался, когда трос завибрирует, обозначив освободившийся путь.

– Теперь подходим. Кто первый?

Марк бросил на Соню короткий взгляд и залез на выступ. Он был выше инструктора, ему пришлось пригнуться и скорчиться, чтобы достать карабином до троса и при этом не треснуться о ветку головой. Когда и он улетел, Соня решительно шагнула вперед.

– Теперь я.

Она едва не соскользнула с мокрой и склизкой ступеньки, уцепилась за ствол и всерьез заволновалась. Если она рухнет вниз, лепешка из нее получится некрасивая – клякса в дурацкой каске и грязных кроссовках. Инструктор закрутил карабин и вытолкнул ее, словно птенца из гнезда. Соня не зажмурилась, хотя в глаза ударил поток ветра, пронизанный каплями дождя. Ощущение полета с лихвой перекрывало все неудобства. Соня раскинула руки. В животе похолодело и затрепетало от восторга. Жаль, полет закончился слишком быстро. Инструктор мягко поймал ее и, приподняв, отцепил от троса. Соня нащупала ногами твердую поверхность и наконец выдохнула.

Марк стоял у края и озабоченно разглядывал небо. Дождь усилился, над ними висела самая настоящая снежная туча. На этой площадке не было не только ступеней, но и крыши. Квадратный подиум ограждали невысокие перила, даже на вид непрочные. Пока переправлялась вся группа, моросил дождь, но когда прибыл второй инструктор, капли сменились градом.

Это стало для всех неожиданностью. Инструкторы, обычные мальчишки сами немного старше Сони, растерялись, принялись звонить начальству и спрашивать, что им делать. По технике безопасности запускать людей на мокрый трос категорически запрещалось, но спуститься можно было только с четвертой и пятой точки. Они же стояли посреди пустыря, незащищенные и открытые непогоде со всех сторон.

Как только начался град, Марк стянул куртку и накинул на плечи Соне, надел капюшон прямо поверх каски и прижал ее к себе. Её нос уперся в складки толстовки на его груди. Она сначала вдохнула, а потом попыталась выпутаться из его объятий.

– Ты сам сейчас промокнешь насквозь.

Марк не шелохнулся.

– Ничего со мной не случится. У меня шикарная каска, почти сомбреро.

– Если ты заболеешь, Палыч меня закопает в прыжковой яме, разровняет граблями и позволит вам