вслед до тех пор, пока я не исчезла за дверью. Обернувшись, я сквозь стеклянные окна увидела, как он садится в машину, и мое сердце кольнуло сожаление: возможно, мы больше никогда не увидимся.

Но услышу его голос наверняка – позвонить-то я ему обещала.

Глава 35

Ганс Бухманн жил в историческом районе Берлина – Бергманн-Кице. Это место было пропитано парижским колоритом: фасады зданий, уютные кофейни на мощеных улицах – все выглядело очень по-французски.

Утро выдалось ясное и солнечное, поэтому мне захотелось прогуляться – я подыскала отель всего в паре километров от нужного дома. Наконец я остановилась у подъездной двери – и сразу поняла, что попала по адресу: рядом с одной из кнопок домофона было указано имя Ганса.

У меня в животе нервно запорхали бабочки – я не совсем представляла, что ему сказать и как объяснить, кто я такая и почему явилась к нему.

Наконец я справилась с собой и нажала на звонок. К моему удивлению, большего от меня и не потребовалось – входная дверь со щелчком открылась.

– Не очень-то здесь пекутся о безопасности, – пробормотала я, поднимаясь по лестнице на третий этаж.

Оказавшись перед дверью в квартиру Ганса, я застыла и позволила себе насладиться моментом предвкушения. Едва я постучала, дверь распахнулась: на пороге стояла сердитая пожилая женщина с серыми глазами. На ней был розовый велюровый спортивный костюм и сандалии, надетые поверх носков.

– Вы не Джозеф, – сказала она, недовольно нахмурившись.

– Нет, не Джозеф, – улыбнулась я. – Вообще-то, я даже не уверена, что пришла по адресу. Но, вероятно, вы сможете меня сориентировать. Я ищу человека по имени Ганс Бухманн. – Женщина смотрела на меня все так же сурово, поэтому я добавила: – Они с моей бабушкой были друзьями – во время войны. Меня прислала их общая подруга.

– Что за подруга? – спросила женщина.

– Дафна Грэм, но во Франции, где они вместе служили, ее звали Дейдрой.

– Ясно. – Отступив назад, она широко распахнула дверь. – Тогда проходите. – Я вошла, и она деловито щелкнула замком. – Мы ждали курьера из бакалейной лавки.

Она провела меня по узкому коридору в просторную гостиную с высокими окнами и потолками. Комната была заставлена мебелью – в первую очередь книжными шкафами. Книги в твердых обложках, казалось, торчали из каждой щели, но вместо библиотечной затхлости в гостиной витал аромат благовоний с корицей.

– Я Джоан, – представилась женщина, останавливаясь на потертом ковре.

– Здравствуйте, – улыбнулась я, протягивая ей руку. – Меня зовут Джиллиан Гиббонс.

– Приятно познакомиться, – сказала она, пожимая мне руку. – Ганс не предупредил меня, что кого-то ждет. Ганс! К тебе пришли!

По моим подсчетам, Гансу было не меньше девяноста лет, и я не представляла, чего ждать. Он мог оказаться хрупким, забывчивым или прикованным к инвалидному креслу дедушкой – как Дафна. Но он опроверг все мои теории, когда широкими шагами вышел из соседней комнаты, в твидовом пиджаке, хлопковых брюках и кроссовках. У него была пышная шевелюра, а держался он гордо и прямо.

– Кто, ты говоришь, пожаловал? – Он замер на месте, удивленно смотря на меня.

– Эта девушка говорит, что во время войны ты дружил с некоей Дафной.

Ганс выглядел озадаченным.

– Она была агентом Управления, – объяснила я. – Вы знали ее под кодовым именем Дейдра.

Как только он услышал это имя, выражение его лица тут же потеплело:

– Ах да, Дейдра. Помню ее. Как она поживает?

– Прекрасно, спасибо. – Я шагнула вперед и протянула ему руку. – Я Джиллиан. Джиллиан Гиббонс.

– Гиббонс… кого-то ты мне напоминаешь. – Он вгляделся в мое лицо. – Боже мой. Ты?.. – Он запнулся. – Сходство просто поразительное. Ты была Симоной.

– Угадали, – улыбнулась я. – Только не я, а моя бабушка.

– Конечно. – Он тряхнул головой, словно пытаясь сосредоточиться. – Не обращай на меня внимания. Я стар, и мой мозг работает уже не так хорошо, как прежде. – Он пристально смотрел на меня, будто старался поймать ускользающее воспоминание. – Ты Эйприл… – хрипло выдохнул он наконец.

Тот факт, что ему было известно не только кодовое имя моей бабушки, лишил меня дара речи. Очевидно, он знал ее как Эйприл – а значит, он владел информацией, недоступной даже военному министерству.

Но она говорила, что открылась только Джеку.

– Да, – растерянно ответила я.

Его лицо сделалось меланхоличным. Он жестом пригласил меня сесть:

– За это нужно выпить. Принесешь нам шнапса, Джоан?

– Еще даже не полдень, – неодобрительно покачала головой она, но все-таки распахнула дверцы громоздкого буфета из орехового дерева.

Ганс опустился рядом со мной на диван, не отводя от меня зачарованного взгляда:

– Ты выглядишь точь-в-точь как она. Я словно в прошлое вернулся.

Мне удалось выдавить из себя улыбку, но ладони предательски взмокли.

– Я думал, ты погибла. – Он закрыл глаза. – Прости… Я хотел сказать… Я думал, твоя бабушка погибла. Значит, она?.. – Он не нашел в себе сил договорить.

– У нее все хорошо, – ответила я. – Сейчас живет в Коннектикуте. Почему вы думали, что она погибла?

– Я пытался связаться с ней после войны, – честно ответил он. – Узнал, что она жила в загородном доме в Англии. В Суррее, кажется. Не помню его названия.

– Гранчестер-холл? – подсказала я.

– Точно, – кивнул он, щелкнув пальцами. – Трубку взяла какая-то женщина – она-то мне и сказала, что Эйприл не пережила войну.

Я попыталась осмыслить услышанное.

– Эту женщину звали Кэтрин? Леди Гранчестер? И вы спросили у нее про Эйприл?

– Я не знаю, с кем разговаривал, – ответил он, – но да, я спрашивал про Эйприл.

Я судорожно перебирала в памяти осколки бабушкиной истории.

– Боюсь, никто в Гранчестер-холле не знал правды. Все думали, что Эйприл Хьюз погибла во время Лондонского блица – но на самом деле в тот день погибла ее сестра-близнец Вивиан. Симоной была Эйприл. Именно ее тогда забросили во Францию. Она пережила войну – а после переехала в Америку.

Ганс отвернулся:

– Все эти годы я был уверен, что она мертва.

Я понимала, что в тупик Ганса завело то, что бабушка жила под именем сестры. Но почему ему известна правда? Откуда он знал, что ее звали Эйприл?

– Бабушка назвала вам свое настоящее имя? – предположила я, отчаянно желая докопаться до сути. – Я думала, его знал только ее муж.

– Нет, она не называла мне своего имени, – ответил Ганс.

– Тогда… как же вы его узнали?

Джоан раздраженно поставила на кофейный столик бутылку шнапса и две рюмки.

– Одну рюмку, – сердито предупредила она Ганса и погрозила ему пальцем.

Как только она исчезла за дверью, он вытащил пробку из бутылки и покачал головой: