Июль 1176 года: Иерусалим

Толстая пчела с громким жужжанием опустилась на тунику Джона, пошевелила усиками, взлетела и направилась к цветам и растениям, посаженным в центре небольшого монастыря, расположенного в центре церкви Гроба Господня. На колокольне, которая находилась на дальней стороне церкви, зазвонили колокола, призывавшие верующих на утреннюю воскресную мессу. Джон шагнул в глубокую тень колоннады, окружавшей монастырь, и камень под его босыми ногами показался ему холодным.

Викарий, направлявшийся в святилище, вошел в монастырь, не заметив Джона. За ним следовали два каноника. Все внутри у Джона сжалось, и он покрепче сжал кинжал. Он ждал Ираклия. Вильгельм запретил Джону ехать в Кесарию, но Ираклий сам сюда явился. Архиепископ находился в городе и остановился во дворце Патриарха. И теперь, по пути на мессу, пройдет через монастырь.

Джон услышал шум приближавшихся шагов. Четыре рыцаря церкви Гроба Господня вошли в монастырь, за ними следовали Патриарх и Ираклий. Джон позволил им пройти вперед и зашагал за ними, бесшумно ступая босыми ногами. Он мог и не снимать сандалии: звонили колокола, полностью заглушая все звуки. Джон прокрался за Ираклием в затененный коридор. По правую сторону начиналась узкая лестница; обычно ею пользовались каноники для поздних вечерних молитв.

Рыцари, по одному, начали подниматься по лестнице, за ними шел Патриарх. Ираклий поставил ногу на первую ступеньку, когда Джон схватил его сзади, зажал рукой рот и ударил рукоятью кинжала в висок. Архиепископ потерял сознание, Джон взвалил его на плечо и понес обратно.

Он пересек мощенный булыжником центральный двор монастыря, проскользнул в общую спальню каноников, миновал кровати викариев – соломенные матрасы, отделенные деревянными ширмами – и спустился в длинный подземный коридор, открывавший доступ в помещения по обе его стороны. Джон вошел в маленькую квадратную комнатку, где единственной мебелью были сундук и стул. Тусклый свет лился из окна, находившегося высоко на дальней стене. Джон посадил Ираклия на стул. Закрыв двери, вытащил из сундука веревку и связал щиколотки и запястья Ираклия, затем взял стоявшее в углу ведро с водой и вылил ему на голову.

– Ой! – пробормотал Ираклий, приходя в себя. Он оглядел комнату с пустыми стенами и повернулся к Джону. – Джон? Где я? – Ираклий попытался встать и тут только обнаружил, что связан. – Немедленно отпусти меня.

Джон повернулся спиной к Ираклию, подошел к сундуку и принялся в нем рыться, перебирая жуткие пыточные инструменты – хлысты с узлами, острые штыри, крюки – но бросил их обратно в сундук.

– Ты меня слышишь? – заорал Ираклий. – Отпусти меня! Стража! Стража! Помогите!

– Никто тебя не услышит, – сказал Джон. – Все на мессе. – Джон нашел то, что искал: грушу страданий, взял ее и повернулся к Ираклию, который смертельно побледнел.

– Что ты делаешь? – В его голосе появилась паника. – Если ты осмелишься ко мне прикоснуться, тебя сожгут. – Немедленно отпусти меня. Отпусти меня!

– Сначала я задам тебе несколько вопросов, – ответил Джон.

– Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? – прорычал Ираклий, но его голос дрожал. – Я архиепископ. Я отвечаю только перед Патриархом и Богом.

Джон поднес грушу ближе. Он забрал жуткое устройство из темницы дворца. Именно его Ираклий использовал, пытая Джона.

– Ты ответишь и мне, Ираклий. Я уверен, – продолжал Джон. – Если ты скажешь правду, я тебя отпущу. Если нет… – Джон слегка повернул винт устройства, и оно стало немного шире. – Ты отравил короля Амори?

– Это нелепо! – вскричал Ираклий.

– Рено сказал мне, что он убил по твоей просьбе торговца ядами Джалала, того, который приготовил яд для короля Амори. Король бы еще жив за год до того, как ты стал архиепископом Кесарии. – Джон наклонился ближе, так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Ираклия. – Все указывает на тебя как на убийцу.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – пробормотал Ираклий.

– Неправильный ответ.

Джон сжал подбородок Ираклия, чтобы открыть ему рот, но архиепископ сжал челюсти. Тогда Джон схватил его за нос, лицо Ираклия покраснело, и вскоре ему пришлось открыть рот, чтобы сделать вдох. Джон попытался засунуть внутрь грушу, но у него не вышло – Ираклий отодвинул голову в сторону. Тогда Джон бросил грушу, вытащил кинжал и поднес его к лицу Ираклия. Архиепископ замер.

– Если ты будешь продолжать сопротивляться, я отрежу тебе нос, Ираклий. И, если твой ответ будет лживым, ты познакомишься с грушей страдания. А если ты не возьмешь ее в рот, есть и другие места, куда ее можно засунуть. Ты меня понял?

Ираклий кивнул. Его глаза были широко раскрыты от страха.

– Хорошо. Начнем снова, – сказал Джон. – Ты убил короля Амори?

– Нет.

Джон прижал плоскую часть кинжала к носу Ираклия.

– Я уже объяснил тебе, Ираклий, какова цена лжи, – сказал Джон.

– Нет! Пожалуйста! Я говорю правду!

– Ты приказал Рено убить торговца ядами. Зачем? – спросил Джон.

– Потому… – Ираклий сглотнул. – Потому что я купил яд. Но я его не использовал! Клянусь!

– А кто тогда? – спросил Джон.

– Агнес, – прохрипел Ираклий.

Джон отступил назад, словно его ударили. Агнес ему солгала. Джон почувствовал, как у него в висках застучала кровь, вернул кинжал в ножны, затем положил грушу в небольшую сумку, закрыл ее, засунул под мышку и направился к двери.

– Подожди! – закричал Ираклий. – Ты обещал меня отпустить.