К его возвращению над трубой уже клубился дым, лошади стояли в стойлах за домом, а Лумивеста наполняла котелок водой.

Спустя полчаса на полу были расстелены спальники, котелок с водой грелся в очаге, и в доме стало уютнее.

Сильверн выложил на стол сыр и колбасу (стульев не было вовсе), достал из переметной сумы Книгу-колоду, перетасовал ее и попросил:

– Окажите мне честь, миледи.

– Зовите меня пока Лумивестой, – напомнила она, вытаскивая из колоды две карты: перевернутую двойку Родников и Владыку Клинков.

Сильверн и Лумивеста долго, миним пять, смотрели на карты. Потом Сильверн собрал колоду и спрятал ее в суму.

Он подошел к закрытому окну, выглянул в прорезь ставней. Снаружи уже стемнело. Он закрыл дверь на засов, сел на пол у стола и нарезал мясо и сыр для Лумивесты.

– Прежде чем мы приедем ко мне в имение, я должна вас кое о чем предупредить, – сказала она.

Сильверн молчал.

– Почти два года… я поддерживала близкие отношения с одним из моих палионов. Но сейчас это изменится.

– Как его зовут?

– Гравен.

– Не знаю такого.

– Конечно, вы вряд ли о нем слышали. Его посвятила в палионы мой маршал, Праксита, всего три года назад.

– Пракситу я знаю. Но продолжайте. А Гравен предупрежден о…

– Нет. Не стану оправдываться, что и со мной это случилось без всякого предупреждения. Это не так. Я кое-что рассказала Эдее… – Она умолкла.

Сильверн кивнул.

– Разумеется, это не ваша забота, – добавила Лумивеста. – Но вы должны об этом знать, потому что я приеду с вами, а он может… поступить опрометчиво.

– Он настоящий палион? – серьезным тоном осведомился Сильверн. – Нет, не так. Есть ли у Пракситы основания в нем сомневаться?

– Она несколько раз говорила, что он слишком молод, иногда сурово его отчитывала, как и положено маршалу…

Сильверн улыбнулся.

– В общем, ничего особенного, – с облегчением продолжила Лумивеста и, подумав, призналась: – По-моему, она не одобряла нашу связь.

– Если честно, миледи коронесса, я бы тоже не одобрил.

– Хорошо, когда честно, – тяжело сглотнув, сказала она.

– Мы с вами предпочитаем правду, миледи. Я готов рассказать этому палиону правду о нас с вами, и об Эдее, если это чем-то поможет. Если он мне не поверит, то сам будет виноват. Но позвольте, со всем уважением, дать вам совет: решите для себя заранее, какую правду вы захотите ему сообщить.

На этом беседа прервалась.

Наконец Лумивеста спросила:

– А вы ответите на мой вопрос? Про вас с Эдеей?

– Я его выслушаю, – дружеским тоном сказал Сильверн.

– Хорошо, – кивнула она. – Как вы… общаетесь? Словами, картинками или… вообще как-то иначе?

Сильверн захохотал так неожиданно, что Лумивеста вздрогнула.

Она хотела что-то сказать, но он жестом остановил ее.

– Ах, миледи, мне часто задавали такие вопросы про консейль, что язык не поворачивается повторить, но никто и никогда не спрашивал, как мы общаемся.

Он подошел к очагу, снял с огня котелок голой рукой, на которой внезапно появилась латная перчатка, наполнил кипятком чайник, а потом снова повесил котелок над огнем. Латная перчатка исчезла.

Заварив чай с корицей, Сильверн сказал:

– В основном словами. Есть выражения, смысл которых передается моментально, как бывает при любом долгом общении между двумя близкими людьми. Например, «я тебя люблю». В остальном это очень похоже на обычную речь, и, как вы видели, мы часто говорим между собой вслух. Как ни странно, обмениваться образами для нас труднее.

– А вы знаете почему?

– Наверное, потому, что нас учили общаться словами. Возможно, для художников все было бы иначе. Или вот для Речен… хотя сейчас через язык жестов ей стала доступна сила слова.

– Иногда кажется, что один из вас чувствует то, что ощущает другой.

– Да, конечно. Особенно если это внезапное ощущение. А еще… вы знаете, что такое далегляд?

– Я слышала о далезоре.

– Это примерно то же самое. Если очень постараться, то иногда одному из нас удается смотреть глазами другого. При этом тому, кто передает увиденное, необходимо ни о чем не думать, то есть отстранить дух. Говорить при этом невозможно, а тот, кто получает картинку, не должен двигаться. Своего рода фокус, – улыбнулся Сильверн. – Но он помог мне увидеть много чудесного.

– Не знаю, хватило бы мне смелости на такое, – сказала Лумивеста и тут же пожалела о своих словах.

Сильверн отпил чаю, а потом негромко произнес:

– То же самое однажды сказал Варис. Или миледи об этом известно?

– Кто из нас станет в караул первым?

– Дверь крепкая, – сказал Сильверн. – Если ее начнут выламывать, то мы оба проснемся. Вы лучше знаете ваши края, миледи, но, по-моему, сейчас сон не помешает нам обоим.

– Да.

Он потушил лампу. Они допили чай при свете огня в очаге. Сильверн улегся в свой спальник, Лумивеста последовала его примеру. Немного погодя она услышала, как он тихонечко напевает себе под нос, но слов было не разобрать; потом ей почудилось, что звучат два голоса. Она чуть повернула голову, чтобы лучше слышать, но почти сразу же уснула, к счастью, без сновидений.

Сильверн проснулся под шкворчание масла: Лумивеста поставила на угли в очаге сковороду и котелок с водой.

– У нас по три яйца каждому, – сказала она. – Подарок на дорожку от Аржентана. Вам что в омлет добавить?

– Если можно, мягкий сыр. С коркой.

– Аржентан дал еще нашинкованный лук и морскую соль.

– Лук обязательно. А посолю я сам.

Лумивеста отрезала кусок мягкого сыра с белой коркой, раскрошила его и присыпала яйца на сковороде, перемешала кончиком ножа, а потом добавила горсть тонко нарезанного лука. В комнате аппетитно запахло. Сильверн вытащил из своей сумки тарелку и вилку, Лумивеста выложила омлет на тарелку и добавила к нему ломтик поджаренного хлеба.

– Спасибо вам, – сказал Сильверн. – И энскорату тоже.

– Если повезет, то он лично приготовит вам угощение, когда вы приедете в следующий раз.

– Аржентан – алинсейское имя.

– Верно.

– Он очень далеко от родных краев.

– Его прибило к нашему берегу после кораблекрушения. Ему было лет десять. Из его родственников не уцелел никто, и мой отец взял его под опеку. Думал, что Праксита посвятит его в палионы, но мальчик отказался. – Она пожала плечами и вылила в сковороду свою порцию яиц.

«А ты отказалась?» – подумал Сильверн, сжав губы, и подождал ответа Эдеи, но она молчала. Он налил себе чаю и приступил к завтраку.

Через несколько миним начала есть и Лумивеста.

– Интересно, что сейчас происходит в усадьбе Странжа? – спросила она.

Сильверн мог бы