напомнил бы.

– Если ты забыла, как я целуюсь, нам не по пути, – засмеялся Ромал, но тут же охнул и схватился за ребра.

Алина испуганно положила руки поверх его ледяных ладоней и, наклонив голову, спросила:

– Больно?

– Терпимо.

– Нужно врачам показаться.

– Я ничего тебе не сказал, – слабым голосом проговорил парень и удобнее прислонился к стене, – потому что побоялся все испортить. К тому же я не сразу понял, зачем я вообще к тебе полез, зачем навязался. Мне хотелось выговориться, и ты меня выслушала. Это могло выглядеть неправильно. Ты могла понять меня неправильно.

– И поэтому ты притворился, будто ничего не было?

– Ты первая притворилась.

– Я поцеловалась с парнем, который был пьян и который любит другую девушку.

– Да не любил я никогда Ланжерон, – недовольно буркнул Ромал.

– Очень вовремя ты об этом говоришь.

– Алин.

– Слушай, какая теперь разница? Сомневаюсь, что это имеет значение.

– Для меня – имеет.

– У тебя полно проблем, Кость, – взмахнула рукой Алина, – с ними разбирайся. А я никуда не денусь. Мы можем еще сто раз обсудить эту тему, ладно? Но сейчас тебе нужно в больницу. Пожалуйста. Кровь до сих пор не остановилась.

– И ты понесешь меня на себе?

– Понесу.

Ромал не понимал, почему эта девушка тратила на него свое время. Он определенно не заслужил ее внимания, но она почему-то плакала из-за него, волновалась из-за него. На ее пути встречалось множество парней, а она сидела на мокром асфальте рядом с ним.

Костя потянулся к ней и погладил ее лицо; оно было невероятно красивым даже с опухшими от слез глазами. Алина была искренней и мужественной, самоотверженной и доброй. Она спасала его столько раз и никогда не просила ничего взамен.

Костя поцеловал ее – и не потому, что много выпил или ему захотелось выговориться.

Он просто полюбил эту девушку и даже не понял, когда именно. Он погладил Алинины волосы и притянул ее к себе поближе, а она прижала ладони к его груди, ощутив, с какой частотой и силой бьется его сердце.

– Пообещай мне, – прошептала сквозь поцелуй Алина, – что не бросишься в пекло.

– Не пообещаю.

– Но почему?

– Потому что твой брат в больнице, потому что эти гады заслужили, чтобы их нашли и засадили в тюрьму. Я не меньше тебя хочу оставить всю эту жуть в прошлом.

– Что, если такими темпами ты сам останешься в прошлом? – еле слышно прошептала шатенка и уткнулась носом в плечо парня, а тот тяжело вздохнул.

Что на это ответить? Костя понятия не имел, как все обернется. Алина села к нему на колени, он крепко обнял ее, достал сигареты и наконец-то закурил. Она прижалась к Косте, боясь провалиться в беспамятство, а он посмотрел на светло-серое небо.

Рассвет наступил.

Быть может, у таких историй все же бывают счастливые концы.

Глава двадцать первая

Конец

Смеркалось. Часы показывали ровно шесть вечера. Такси остановилось на повороте, и водитель недоверчиво взглянул на Ромала. Впереди виднелись очертания заброшенного завода, ветер гонял по желтоватой траве грязь и пыль. Ромал протянул водителю деньги и храбро распахнул дверь. Он чувствовал, как нарастает волнение, но не позволял эмоциям взять верх над разумом.

– Сдачи не надо, – ровным голосом отрезал он и направился к зданию.

Такси уехало. Костя втянул прохладный воздух глубоко в легкие и прижал ладонь к животу. Врачи подлатали его, но не избавили от боли. Костя плелся, как старик, хромая на левую ногу. Правый глаз у него затек, налился кровью, а правое ухо до сих пор плохо слышало. Если бы сейчас кто-то случайно наткнулся на него, решил бы, что это мертвец восстал из могилы. На голову Ромал накинул капюшон, руки сунул в карманы джинсов. Он незаметно осматривался, изучая территорию, и беспрерывно повторял про себя, что все у него получится. У него был план. Нужно лишь следовать ему, и тогда сегодняшний вечер не станет последним в Костиной жизни.

Правда, чем ближе Костя подходил к центральным дверям завода, тем отчетливее осознавал, в какую угодил ловушку и как мало у него оставалось шансов выбраться. Преступники не оставляют свидетелей в живых. Парень знал, что может погибнуть, но знал и то, что любого хитреца можно перехитрить… нужно только создать свою игру, а не играть по чужим правилам.

Костя переступил порог здания и дернул уголками губ, увидев в центре широкого просторного помещения пятерых мужчин. Один из них – с усами и пирсингом в носу – стоял с выражением полного безразличия на лице. Будто предстоящая сделка не решала ничьих судеб, не отражалась на чьих-то жизнях. Он потянулся рукой за спину, а Костя поспешил сообщить:

– Дисков у меня с собой нет.

Рука застыла. Главарь со шрамом прищурился и зловеще проскрипел:

– Тебе же хуже.

– Я тут поразмыслил, – как можно спокойнее проговорил Ромал, шествуя к отморозкам, одетым в черные простые одежды, которые скорее подошли бы бездомным бродягам, – мы же взрослые ребята, жизнью наученные. Принеси я вам диски, вы бы грохнули меня прямо на месте. Без предупреждения.

– Неужели?

– Плохая перспектива.

– Считаешь, у тебя есть другая перспектива?

– Хочется в это верить. – Костя остановился напротив главаря, стараясь сосредоточиться на своих мыслях, а не на ноющей боли.

– Ты тянешь наше время, – прорычал главарь и выступил вперед, вытащив браунинг, но Ромал лишь пожал плечами:

– Вы не оставили мне выбора.

– Где диски?

– Я отвечу при одном условии.

– Условии? – переспросил незнакомец и испепелил Ромала таким недовольным взглядом, что у того екнуло сердце. – Ты ведь прикалываешься, малец. Ты не в том положении, чтобы ставить нам условия.

– Я как раз таки в том самом положении.

– Не испытывай мое терпение.

– Я скажу, где находятся диски, только Пастору, – заявил Костя, расправив плечи, и бесстрашно шагнул вперед, – лично.

Мужчины, ухмыляясь, переглянулись. Главарь с пирсингом оскалился, будто разъяренный пес, и рыкнул:

– Нет.

– Тогда не видать вам записей.

– Тогда попрощайся с мамочкой.

Мужчина поднял пистолет так, что Костя смог заглянуть в его дуло. Но Ромал подавил нарастающий ужас и холодно ответил:

– Моя мама умерла.

Отморозок со шрамом прищурился и прошипел:

– Меня это ни хрена не колышет.

– Потому что умом ты не отличаешься.

– Что ты сказал?

– Сказал, что терять мне нечего. Хотите прострелить мне голову – валяйте. Но тогда вы не узнаете, где находятся диски, и их найдет кто-то другой. Сомневаюсь, что подобный результат устроит Пастора, но… – парень изобразил самодовольную ухмылку, – как же славно, что не мне придется разгребать это дерьмо.

Человек