Шрифт:
Закладка:
О, черт.
Миллион мыслей разом нахлынули на меня.
Это была ужасная идея.
Я не должна была позволять ему это делать.
Я не должна была целовать его в ответ.
Я не должна была тереться о его член.
Я не должна была стонать.
Я определенно не должна была говорить ему, что хочу его.
Во имя всех богов на небесах, зачем я это сказала?
Меня сейчас вырвет.
Фишер со стоном прижал ладони к глазам. Он поднял голову, посмотрел на меня, и у меня внутри все сжалось.
— Фишер…
Он так быстро пересек палатку. Обхватив мое лицо руками, он снова поцеловал меня. Крепко. Быстро. Его губы снова оказались на моих, но он не приоткрыл их. Это длилось всего секунду, но вызвало полный и абсолютный хаос в моей голове.
— Фишер…
Он решительно покачал головой, его глаза умоляли меня молчать. Быстро схватив мою руку, он положил ее себе на грудь, прямо в центр.
Тум, тум, тум, тум, тум, тум…
Его сердце бешено колотилось, промежутки между ударами были едва заметны. Ничего похожего на медленный, ровный ритм, который он демонстрировал мне в кузнице во дворце. Я попыталась отдернуть руку, пораженная грохочущим ритмом, но Фишер держал меня крепко.
Он не произнес ни слова. Он удерживал мой взгляд, не мигая, и на этот раз ртуть в его глазах застыла. В его чертах не было высокомерия. Никакой бравады. Никакой самодовольной ухмылки. Его взгляд был смертельно серьезен. Как будто это что-то значило. Он сглотнул, его грудь вздымалась и опускалась слишком быстро, а затем он кивнул.
— Я ничему не могу доверять, — прошептал он, тяжело дыша. И тогда он отпустил меня. Когда мне нужно было, чтобы он этого не делал. Именно тогда, когда мне нужно было, чтобы он остался и объяснил, что означают последние сто двадцать секунд. Он схватил свой плащ, накинул его на плечи и вышел в сгущающиеся сумерки.
Фишер не просил меня оставаться в его палатке. Он также не заставлял меня ждать там, и я поступила так, как поступила бы любая здравомыслящая женщина — я бросилась бежать. Пока я неслась через военный лагерь, быстро темнело. Куда бы я ни посмотрела, воины, облаченные в доспехи, направлялись к центру лагеря. Все они были вооружены. Лишь половина из них удосужилась взглянуть на меня. Воздух наполнился неистовой, возбужденной энергией. Запахи дыма и жарящегося мяса атаковали мое обоняние, но ничто не могло заменить аромат мяты и полуночного леса в моем носу.
Он поцеловал меня.
На самом деле он сделал гораздо больше. Я все еще чувствовала его руки на своей талии. Мой сосок все еще пульсировал от боли, которую он причинил. Мой пульс участился, пока я пробиралась сквозь толпу, пытаясь найти…
Боже, куда я вообще шла? Я понятия не имела. Мне просто нужно было убраться подальше от палатки Фишера. По неосторожности я позволила воинам увлечь меня за собой. Снегопад в какой-то момент прекратился, и теперь небо напоминало багровый синяк, а тучи казались сердитыми и предвещали что-то недоброе, пока я бежала. В конце концов я была вынуждена остановиться. Впереди к небу вздымались горы, а на юге Дарн огибал лагерь, зажав меня в своих границах. Я была вынуждена последовать за воинами к большому шатру на поляне впереди, где огромный костер ревел и взметался навстречу сумеркам.
Мне повезло, что я наткнулась на Рена. Толпа воинов расступалась, пропуская его, когда он пробирался между ними, направляясь к палатке, и каким-то чудом я оказалась на пути генерала. В его темных глазах была ярость, но они смягчились, когда остановились на мне.
— Саэрис? Где Фишер? — спросил он, положив руку мне на плечо и увлекая за собой.
— Я точно не знаю. — Это была правда.
На его лице появилось напряженное, понимающее выражение, когда он оглядел меня, его ноздри раздулись, и он почувствовал запах… Вот дерьмо.
— Ты в порядке? — осторожно спросил он.
— Да! Да, конечно. Он не… — Мои щеки вспыхнули. — Он не сделал ничего плохого.
— Конечно, нет. Я знаю его. Фишер никогда бы… — Он проглотил слова, которые хотел сказать, и завел меня внутрь палатки. — Я чувствую твой запах, как и его, Саэрис, — деликатно сказал он. — Я не волновался, что он причинил тебе вред. Я спрашивал, все ли с тобой в порядке. Есть разница.
Я подавила второй приступ смущения, отказываясь поддаваться ему. Неужели это то, чего мне следовало ожидать? Все феи будут бросать на меня косые взгляды каждый раз, когда я хоть немного возбуждена? Тьфу!
— Я в порядке, — сказала я, на этот раз более уверенно. — Честно, я в полном порядке. Просто я понятия не имею, где кто находится, вот и все.
Удушающая жара встретила нас внутри палатки. Или, правильнее сказать, военного штаба. Магия не увеличила пространство внутри. Она превратила ее в настоящую комнату с каменными стенами, увешанными гобеленами и картинами с изображением сражений, с настоящим камином и каменным полом. Высота потолков достигала двадцати футов. Книжные шкафы, маленькие приставные столики и все остальные доступные поверхности были уставлены свечами, и их пламя отбрасывало пляшущие отблески на стены. По меньшей мере двадцать воинов собрались здесь в ожидании Рена. Все они повернулись и склонили головы в знак почтения, увидев, что он вошел.
Кэррион тоже был здесь — он растянулся на стуле у огня. На его животе стояла небольшая тарелка, ублюдок ел огромный кусок пирога, не обращая внимания на повисшее в воздухе напряжение.
— Иди и сядь со Свифтом, — пробормотал Рен, обращаясь ко мне. — Как можно ближе к огню. Тепло уничтожит… — Он поморщился. — Ну, ты поняла.
О, я все правильно поняла. Жар сожжет все феромоны, которыми я была покрыта, потому что подошла слишком близко к Кингфишеру. Чертовы боги.
Подойдя к камину, я пнула ботинки Кэрриона,
