Маина только сокрушенно покачала головой и ткнула острым локотком ему под ребра, но наемник легко увернулся.

— Треножим коня и дальше пешком, — велел он. — Не стоит шуметь лишний раз, тем более, тут всего ничего осталось.

— И как мы твою ведьму в этой деревне искать будем? В избы стучаться?

— Да нет. Есть у меня одна мысль, куда бугровщик ее увести мог.

На этот раз подруга не стала спорить. Они привязали коня и двинулись пешком к мосту. Когда дошли до его середины, Велемир уловил в воздухе четкий запах гари. Притормозил, задрал голову, вглядываясь в пригорок, на котором стояла деревня, и заметил алеющее зарево, на фоне которого четко чернели кресты старой церкви.

— Все любопытнее и любопытнее, — пробормотала Маина, глядя туда же.

— Надеюсь, это моя ведьма там дает жару, — прошептал Вель, хватая подругу за руку, и с места сорвался на бег, увлекая ее за собой.

Глава 30

— Мы так не договаривались! — молодой голос был бы весьма приятным, если бы не дрожал от гнева.

— Вообще-то я выполнил все свои обязательства, Ратмир. Дар здесь, и ныне смертный Велемир заперт в кургане своего деда. Я же объяснял тебе, как там все устроено, — а это уже до боли знакомый голос, который я бы еще век не слышала, была б моя воля.

— Я должен лично убедиться в его смерти, а не бросать все на самотек!

Бам!

Кажется, говоривший подкрепил свои слова мощным ударом то ли по стене, то ли по столу, и я каким-то неведомым чувством поняла, что Агвид сейчас недовольно морщится от такого проявления чувств.

— Вы с отцом уже так поступили однажды, и куда вас это привело? — не унимался молодой голос. — Ты мог сам стать бессмертным, а теперь отдашь дар своему никчемному сыну. А я полжизни якшался с внуком кровавого тирана, который может отобрать мой трон!

Так вот кто это… Ярл соседних земель, отец которого возглавил государство после гибели Веледара. Ратмир, значит.

— Ладно, будь по-твоему, — легко согласился Агвид. — Езжай к кургану и добей Велемира лично, раз мне не доверяешь. Дмитрий тебя проводит.

— У меня нос сломан, — донесся до моего слуха гнусавый голос бугровщика. — И ребра. А еще я ногу подвернул.

— Ничего, на лошади доскачешь, не развалишься. Тут недалеко, — легкомысленно заявил старый ярл. — Томира тебе отвар свой даст.

Кто такая Томира, я понятия не имела, но, судя по разговору, либо ведьма, либо знахарка. Скорее первое. В своих делах Агвид никогда не пренебрегал помощью ведуний…

— Какого черта ты его вообще там бросил?! — кажется, теперь Ратмир обращался к Дмитрию.

— Ну извиняйте! По доброй воле никто из них со мной идти не пожелал, у них же любовь, — презрительно выплюнул тот. — Ведьму я еще смог вытащить, а вот Велемира… Я вам не ломовая лошадь!

— Не бушуй, Митя. Ты все верно сделал, я весьма тобой доволен, — успокоил старый ярл своего слугу.

— Еще бы ты не был доволен! — продолжал ерепениться Ратмир. — Дар-то здесь, а вот Велемира нет!

— Мы и дальше воздух понапрасну сотрясать будем, или ты делом займешься? — добродушно осведомился Агвид. — Я понимаю, спешить некуда. Курган двадцать три года стоял и еще века простоит.

— Туда же без Селены не войти, — влез Митя.

— А вам и не надо. Велемир ведь тоже оттуда никуда не денется. Убедитесь, что он внутри, да ход завалите. Я даже одну из ведьм вам в помощь дам. А если щенок и осмелится выйти — сам погибнет от магии.

После этих слов повисло молчание. Собеседники Агвида размышляли над сказанным.

— Хорошо, — наконец решился Ратмир. — Я поеду туда сейчас же. И камень с собой заберу.

— Вот уж дудки, — Агвидово спокойствие было вспорото угрозой, как мягкая перина — острым ножом. — Камень останется здесь.

Снова молчание, но легко догадаться, что ярлы сейчас сверлят друг друга свирепыми взглядами, и каждый намерен стоять на своем до победного. Напряжение нарастало, и его ощущала даже я.

Внезапно раздался какой-то грохот, и следом за этим жалобно охнул бугровщик, выругался…

— Твоя взяла, — отмер Ратмир. — Я поеду к кургану и возьму с собой и твоего слугу, и твою ведьму. Но двое моих воинов останутся здесь. У них и побудет дар до моего возращения.

— Договорились, — и в голосе старого ярла снова засочилось спокойствие.

Дальше я слушала суету: грохот дверей, чьи-то шаги, короткие и веские приказы Ратмира, новые охи бугровщика, незнакомый женский голос. Видать, явилась та самая Томира. А может, она все это время и сидела здесь, кто знает? Точно не я.

Спустя десяток минут вся эта возня стихла.

— Ну что, Селена, поговорим? — голос Агвида раздался совсем рядом, и я невольно вздрогнула.

Крепкие пальцы сжали мой подбородок, задирая его вверх и мгновением позже содрали с моих глаз повязку. Я часто заморгала, пытаясь привыкнуть к свету, хотя всю горницу озаряли лишь два глиняных светника с маслом, стоявших на столе.

Это был дом того старика, который открыл нам секрет кургана, правда вот самого хозяина я здесь не наблюдала. Зато неподалеку от меня, привалившись к стенке, прямо на полу сидел Вадим. Голова его свесилась на грудь, и было видно затылок, волосы на котором свалялись от запекшейся крови.

— Он жив, — Агвид ответил на мой невысказанный вопрос, заметив, что я рассматриваю стражника. — И проживет еще долгую жизнь, если будешь умницей.

Я перевела взгляд на ярла, и он тут же ласково улыбнулся мне, будто родной дочери, которой собирался рассказать сказку на ночь. Вот только я не лежала на пуховой перине, а сидела на жесткой лавке, связанная по рукам и ногам, шею саднило от нанесенных мне порезов, и голова нещадно болела. Но кто ж обращает внимание на такие мелочи?

Из дальнего, темного угла горницы до слуха долетало ритмичное постукивание, и я смогла рассмотреть там женщину в летах. Она сидела на лавке, толкла что-то в деревянной ступке и, казалось, вообще не обращала внимания на происходящее. Губы ее изредка шевелились, начитывая какие-то слова.

— Это Томира, — любезно пояснил мне Агвид. — Я позвал ее на службу после твоего ухода. Конечно, заменить тебя непросто, Селена, уж больно ты хороша. Но я попробую.

Я, наконец, посмотрела на самого Агвида. Он был одет в простые доспехи, похожие носили его стражники, вот только герб был другой. Интересно, хоть кто-нибудь обманулся и увидел в нем обычного воина? Даже с годами его горделивая осанка никуда не делась, а в холодных серых глазах плескалась такая властность,