один раз поимев женщину, он терял к ней интерес – но не в этот раз. Может быть, это и есть любовь?

…Ох, помогай Орхолам! Юноша совсем потерялся в карте, а ведь он даже еще не коснулся всех…

Мизинец, правый нижний угол, под-красный и красный – почти одновременно со средним пальцем, прижавшимся к желтому наверху, посередине карты.

И все его бесстрастное исследование механизмов работы карт и того, как они связывают извлекателя с предметом наблюдения, оказалось сметено потоком нездоровых страстей Вокса, Воксовой целеустремленности – и Воксова мерцающего плаща.

…Я закидываю сумку за плечо и иду по причалу вслед за Нией. Как я ненавижу этот запах моря и гниющих водорослей! Всегда ненавидел. И как же я рад наконец-то сойти с корвета. Ненавижу корабли! Если бы я остался там еще немного, то раскроил бы этого сморчка-капитана от паха до жабер! От одной этой мысли на моем лице появляется улыбка, а покачивающиеся впереди бедра Нии делают ее еще шире. Задница этой девчонки может заставить люксиата сыпать проклятиями, а евнуха вспомнить, что такое эрекция. Видимо, это компенсация за ее лицо.

Ния поправляет рюкзак и пояс. Не оборачиваясь, вытягивает вниз средний палец: маленький знак того, что она обратила внимание на мое внимание. Я смеюсь. Ния та еще кокетка!

Мы еще не успеваем пройти таможню на выходе из порта, когда Ния кашляет. Это сигнал, что она получила инструкции. Начальство всегда передает инструкции через нее; почему-то они считают, что так лучше. Впрочем, это заставляет меня держаться при ней. И не причинять ей вреда. Так они думают. Как будто я бы стал причинять ей вред!

Она продолжает шагать впереди. Не говорит, что ей прислали, и не показывает сообщение мне. Ну оно все равно зашифрованное, а шифру меня тоже не научили, и Ния отказывается меня учить. Иногда эта женщина все же что-то соображает.

Я поднимаю взгляд на Хромерию. Ее вид наполняет меня гневом и ненавистью. Вот оттуда меня вышвырнули в первый же год, тринадцатилетнего, – и из-за чего? Из-за какой-то кошки! Кто их вообще любит, кошек? Они даже сами неспособны никого полюбить! С какой стати эти люди решили, что треклятая тварь стоит больше, чем я? Я тогда был начинающим зеленым цветомагом, они не могли знать, насколько особенным я вырасту, – но кому может прийти в голову предпочесть кошку начинающему цветомагу?

Тем не менее эта кошка меня кое-чему научила: быть осторожным. Неоценимый навык для моей профессии. Только благодаря ему я до сих пор жив двадцать лет спустя. Мои первые три напарницы не были так осторожны. В последний раз мне едва удалось сохранить плащ Гебалины, и то я не успел вовремя вытащить его из огня, и он лишился шести драгоценных пальцев по подолу. Теперь для этого плаща всегда придется искать кого-то низкорослого, как Ния. Светорезов и без того раз-два и обчелся, а теперь моей матроне нужно еще и отбирать их по росту!

Ладно, не моя проблема.

Надеюсь только, что мое нынешнее задание как следует насолит Хромерии. Атират гораздо снисходительнее смотрит на мои маленькие особенности, чем Орхолам с его Хромерией. Зеленая богиня не сковывает тех, кто ее любит. Атират избавила меня от жизни, полной ненависти к себе, она дала мне свободу и приятие. Этим рабам – этому скоту – никогда не дано узнать, что это такое.

Таможенники меня не останавливают, не обыскивают сумку, хотя и имеют такое право. Поток проходящих через порт людей слишком велик, чтобы хватало времени на каждого, поэтому они вместо этого осуществляют выборочные проверки – вытаскивают из толпы по одному человеку и обшаривают на предмет крысьей травы, драгоценностей, шафрана, любых ценных мелочей. Достаточно мелких и достаточно ценных, чтобы человек мог пронести в кармане целое состояние, не уплатив за него налога.

Может быть, я не похож на контрабандиста – хотя по моему опыту, контрабандисты часто именно так и выглядят, как я сейчас: потрепанными и грязными. По меньшей мере мне необходимо заново обиходить бороду. Если удастся найти здесь аташийского брадобрея, я устрою своей бороде полную переборку; пускай ее расплетут, снимут бусины, расчешут, покрасят, чтобы скрыть неровную седину, и заодно сделают мне массаж лица, – а затем снова заплетут и завяжут. Может быть, на этот раз я посажу туда золотые бусины вместо синих стеклянных, которые у меня сейчас. Может быть, даже закажу вплести туда золотую проволоку. Да! Золотая проволока – вот как я вознагражу себя за это задание, в чем бы оно ни состояло.

Я снова встречаюсь с Нией час спустя, уже после того как мы оба располагаемся в гостинице. Поодиночке. Для этого есть веские оперативные соображения, однако Ния даже не вспомнила о них, когда я предложил ей сэкономить, поселившись в одном номере. Просто сказала, что убьет меня, если я войду в ее комнату.

Иногда мне кажется, что я ей не очень-то и нравлюсь. Хотя она хорошая напарница. Умелая, не дает меня убить – в конце концов, для меня это главное. Хотя порой я вспоминаю выражение на ее лице, когда я начал ее душить после того, как связал. Она запаниковала, но я знал, что она еще станет меня благодарить после того, как достигнет кульминации. Я не мог дождаться, когда увижу, как ужас на ее лице сменяется выражением экстатического наслаждения.

Но она оказалась фригидной. Что поделаешь, мужчина тут ничем не может помочь.

Я пристраиваюсь к ней, когда она покупает фрукты на рынке в квартале от гостиницы.

– Классные дыни! – говорю я.

Она делает вид, будто ничего не слышала.

– Я расшифровала сообщение. Ты не поверишь, чего от нас хотят.

Я гораздо выше нее и стою совсем рядом, так что с легкостью заглядываю ей за корсаж.

– М-м, я весь трепещу.

– Знаешь, Вокс, тут через улицу есть бордель. Может, тебе стоит сходить позаботиться о себе прежде, чем мы сможем продолжить разговор?

Дерзкая. Люблю это в ней. Я перевожу взгляд обратно на ее лицо.

– Не хочешь, чтобы я смотрел, тогда прикройся. Я волен разглядывать то, что выставлено напоказ. Так что там за задание?

Она оглядывается по сторонам, убеждаясь, что рядом никого нет, и понижает голос, чтобы никто не услышал:

– Мы должны убить Ведьму Ветров. Саму Янус Бориг!

У меня темнеет в глазах, я чувствую, как ужас распространяется в моем животе. Звуки глохнут. Я теряю способность ощущать, теряю способность связно мыслить. Меня выдергивает куда-то вверх – вовне – обратно…

Я зависаю посередине между моим собственным телом и телом какого-то толстого юнца. Фу-у! Такой жирдяй – после великолепного, удобного организма воина-убийцы, после ловкости и изящества движений, наработанных десятками тысяч часов тренировок! Я сижу в какой-то…

…Какого черта? Что это бы…

Он вернулся.

Глава 60

– Выиграл? – переспросила Тея. – Ты выиграл меня в карты?

– Э-э… да, – отозвался Кип.

Их полночная тренировка и практика цветоизвлечения недавно закончилась. Тея, видимо, заметив, что Кип ведет себя как-то странно, приперла его к стене. И вот теперь они сидели в его новой комнате – все еще разгоряченный после упражнений, он накинул на плечи полотенце. Кип с трудом смотрел ей в глаза, хотя и сам не мог бы сказать, чего стыдится.

– И