Василия III, Иван Иванович даже находился среди близких к великому князю лиц в его предсмертные дни. На службе он достиг боярского чина, однако впоследствии судьба князя Кубенского оказалась трагической. После смерти Елены Глинской (1538 г.) Иван Иванович участвовал в борьбе боярских группировок за власть. Так, в 1541 г. он состоял в заговоре Шуйских против князя И.Ф. Бельского, после падения Шуйских в 1544 г. был посажен в темницу, где провёл 5 месяцев, а затем снова оказался в опале. Наконец, по ложному обвинению дьяка В.Г. Захарова в том, что он якобы подстрекал к бунту новгородских пищальников, князь Кубенский был казнён по приказу Ивана Грозного 21 июля 1546 г. в Коломне.

Граф Алексей Константинович Толстой.

Фото второй пол. XIX в.

Князья Щетинины. Род князей Щетининых (фамилия происходит от прозвища родоначальника князя Семёна Фёдоровича Щетины) в XVI–XVII веках находился на обычной для того времени государевой службе: в основном служили воеводами в различных военных походах и городах. Более известны потомки князей Щетининых по женским линиям. Княжна Анна Щетинина – жена стольника Ивана Герасимовича Дохтурова. Их правнук Дмитрий Сергеевич Дохтуров (1759–1816), генерал от инфантерии, оставил заметный след в военной истории России. Особенно прославился он в Отечественной войне 1812 года, когда командовал пехотным корпусом и храбро сражался при Бородине и Малоярославце.

Княжна Александра Ивановна Щетинина (ум. в 1811 г.) вышла замуж за графа Андрея Ивановича Толстого (1721–1803), внука петровского сподвижника Петра Андреевича. Её внук – граф Фёдор Петрович Толстой (1783–1873), вице-президент Академии художеств, превосходный рисовальщик (графические работы и акварели) и медальер. Особенно замечательны его серия медальонов в память войны 1812 года и рисунки к поэме Богдановича «Душенька». Бесподобно удавались ему также небольшие натюрморты, с удивительным мастерством передающие натуру.

Племянник Фёдора Петровича и, следовательно, правнук княжны Щетининой – граф Алексей Константинович Толстой (1817–1875), талантливый писатель, автор многочисленных прозаических, драматических и поэтических произведений, из которых в золотой фонд русской литературы вошли исторический роман «Князь Серебряный», драматическая трилогия «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис», баллады, романсы (в том числе «Средь шумного бала…»), лирика (в том числе стихотворение «Колокольчики мои, цветики степные…») и сочинения созданного им совместно с братьями Жемчужниковыми Козьмы Пруткова.

Другим правнуком княжны Щетининой был граф Лев Николаевич Толстой.

Князья Засекины. Родоначальник одной из ветвей этого рода – Иван Иванович Большой, живший на рубеже XV–XVI веков, имел весьма своеобразное прозвище Бородатый Дурак. Надо заметить, что подобного рода прозвания не являлись такой уж редкостью в средневековой Руси. Известны, например, предок князей Морткиных, Бельских и Шехонских – князь Иван Романович Неблагословенный Свистун или князь Семён Иванович Шаховской Угреватая Рожа (тоже потомки ярославских Рюриковичей). Вероятно, столь оскорбительные по нынешним меркам имена давались, чтобы уберечь человека от сглаза (ср. прозвище предка Татищевых).

Из князей Засекиных нельзя не назвать героя князя Петра Фёдоровича Ноговицу (Нагавицу) – Пёстрого. В 1536 г. он был воеводой в городе Себеже, южнее Пскова, на литовской границе. Когда город осадило 20-тысячное войско киевского наместника, воеводы князь Засекин и Тушин внезапной вылазкой обратили его в бегство и, захватив знамёна и пушки, погнали к близлежащему озеру. Лёд не выдержал тяжести бегущих врагов, многие из них утонули. Таким образом, князь Засекин повторил ситуацию Ледового побоища. В память о победе Елена Глинская велела построить в Себеже Троицкую церковь. В следующем году в стычке с казанскими татарами князь Засекин погиб.

Одна из ветвей князей Засекиных, происшедшая от князя Дмитрия Ивановича по прозвищу Сонце (Солнце), младшего брата Ивана Ивановича Бородатого Дурака, носила родовую фамилию Сонцовых (Солнцевых-Засекиных). В XVI–XVII веках они служили стольниками и воеводами, но потом род захудал и подобно многим другим древним княжеским родам оказался на «периферии» общественной жизни. Очень метко показал положение таких князей на рубеже XIX–XX веков в своих воспоминаниях детства «Дальнее-близкое» известный писатель П.П. Бажов: «На следующий же день Ваня завёл меня во двор дома на углу Главного проспекта и Московской (дело было в Екатеринбурге). На наружной доске значилось, что дом принадлежит “купеческому брату”, а на парадном была медная доска с именем князя Гагарина. На моё недоумение: “князь, а в чужом доме живёт”, Ваня объяснил:

– Разные князья бывают. Один вон в Верх-Исетской конторе служит.

Через несколько дней показал на улице на прохожего:

– Вон князь Солнцев, который в конторе служит.

Поверил этому только после того, как получил подтверждение от Никиты Савельича:

– Есть какой-то захудалый князёк, а фамилия ему Солнцев.

На этом мой интерес к титулованным жителям города прекратился».

Князья Шаховские. Фамилия князей Шаховских происходит от прозвища их родоначальника князя Константина Глебовича Шаха. Поскольку его внук Александр Андреевич носил прозвище Шемяка (от татарского «чимэк» – «наряд»), то в XVII веке Шаховских часто именовали Шемякиными. Их род сильно разросся. Отметим лишь наиболее ярких представителей.

В Смутное время выдвинулся князь Григорий Петрович Шаховской, боярин и воевода, один из наиболее блестящих примеров распространённого тогда типа аристократа-авантюриста. Как писал Р.Г. Скрынников, князья Шаховские «захудали» задолго до опричнины, и двери Боярской думы оказались для них закрыты. Отец Г.П. Шаховского Пётр числился младшим воеводой в Чернигове, где он и попал в плен к самозванцу (имеется в виду Лжедмитрий I. – Е. П.). Пётр заслужил милость Отрепьева и, по некоторым сведениям, входил в «воровскую думу» в Путивле. В московскую Боярскую думу Пётр не был допущен. В Москве ни Пётр, ни его сын Григорий Шаховской не получали никаких ответственных поручений».

Вероятно, стремление вырваться из мрака безвестности вкупе с создавшейся благоприятной ситуацией и авантюрными чертами характера и предопределили бурную деятельность неугомонного князя. В 1605 г. Григорий Петрович был воеводой в Рыльске и при приближении Лжедмитрия I сразу же перешёл на его сторону. В дальнейшем князь «кочевал» от одного самозванца к другому. Отправленный Василием Шуйским в Путивль, этот центр мятежного русского юга, Шаховской тут же взбунтовал народ и собрал ополчение, с которым встал под знамёна Ивана Болотникова, якобы посланца спасшегося царя Дмитрия. При этом из Путивля и из польского города Самбора рассылались грамоты, скреплённые государственной печатью, которую украл кто-то из сподвижников Шаховского (если не сам князь, то, вероятнее всего, дворянин Михаил Молчанов, который готовился стать новым «Дмитрием») во время бегства из Москвы. Таким образом, князь стал одним из главных зачинщиков болотниковского движения. Вместе с другим авантюристом-самозванцем, «царевичем Петром» (Лжепётр), приглашённым Шаховским в Путивль, когда болотниковцы уже были разбиты под Москвой, князь поспешил на помощь «воеводе» Болотникову к Туле. Там он сражался бок о бок с