– Да, миссис… мисс.

– Хорошо. – Она вошла в дом и стала самостоятельно снимать пальто, шляпу с перьями и зеленые бархатные перчатки. – Скажи им, что я буду ждать их в гостиной. Они знают, в какой именно.

Их появление не заняло много времени. Как только Глэдис открыла дверь и родители прошли внутрь комнаты, Хоуп поднялась с дивана.

Она хотела, чтобы они увидели ее с прямой спиной, крепко и уверенно стоящей на своей новой ноге, какой бы незаметной она ни была. На ней было изумрудно-зеленое платье. Насыщенный, глубокий оттенок контрастировал с огромными жемчужинами на пуговицах спереди. Она улыбнулась им и протянула руку, приглашая сесть на диван напротив нее, как будто в действительности это был ее дом.

Озадаченный, лорд Лоури не сразу отреагировал; опомнившись, он поцеловал ее руку и первым занял место на диване. Беатрис замерла на несколько секунд и, тяжело вздыхая, расположилась рядом с мужем.

– Спасибо, что приняли меня, – серьезным тоном произнесла Хоуп, тоже усаживаясь. – Я не стану вас надолго задерживать. Мой визит преследует всего две цели. Во-первых, я хотела передать вам приглашение. – Она покопалась в своей сумочке и достала конверт. Через несколько месяцев в моем доме состоится бал, знаменующий конец сезона. Можете прийти, если пожелаете.

– А какая вторая причина? – нетерпеливо ответила ее мать.

– Ремонт в загородном поместье Лоури почти завершен, – ответила Хоуп. Она старалась придать своему голосу тот же холодный, непреклонный тон, который любил использовать ее муж при ведении дел. – Я предлагаю вам отправиться в свои владения и проконтролировать все лично. Я думаю, что в ваших общих интересах будет на некоторое время покинуть столицу. Порой этот город может быть слишком… – она бросила на отца испытующий взгляд, – поглощающим.

Лорд Лоури напрягся.

Благодаря детективу с Боу-стрит, которого нанял Кайден, Хоуп была осведомлена о каждом шаге отца. Хотя виконт продолжал ошиваться в восточных районах Лондона, игорных домов он отныне избегал. Он ограничивался тем, что пил по ночам, а утром неохотно посещал заседания парламента. Поэтому молодая женщина решила, что ее отцу лучше некоторое время держаться подальше от города, чтобы избежать искушения и помочь компании «Даггер» в политических делах. По крайней мере, до тех пор, пока он не сможет избавиться от алкогольной зависимости. И простить самого себя.

«Ведь в противном случае и я никогда не смогу его простить».

Наконец лорд Лоури со вздохом капитуляции выпрямился на своем месте и поднял глаза на дочь.

Хоуп поняла, что впервые с тех пор, как она была ребенком, он посмотрел ей прямо в глаза, да еще и трезво. Она решительно выдержала взгляд этих усталых, полных чувства вины карих глаз.

Очевидно, она еще не простила его. Может быть, и никогда не простит. Но она поняла, что не может отрицать ни того, кем был для нее этот мужчина, ни тех изменений, к которым он, похоже, стремился. Она знала, как трудно избавиться от яда, которым было отравлено его сердце, и как трудно бороться с прошлым, полным неверных решений.

Но жизнь как раз и заключалась в том, чтобы оставлять прошлое позади. Только так он мог сосредоточиться на вещах, которые действительно придавали смысл его существованию.

– Что вы думаете о моем предложении, отец? – тихо спросила она.

У лорда Лаури отпала челюсть. Она впервые называла его так с тех самых пор, как была ребенком.

Виконт закашлялся, прежде чем кивнуть.

– Я думаю, это отличная идея, – сказал он хриплым от недостатка сна голосом. – Я давно не посещал фамильное гнездо Лоури… Мне бы не помешал деревенский воздух.

Облегченно вздохнув, Хоуп повернулась к матери.

– А что насчет вас?

Она знала, что Беатрис без проблем посмотрит ей в глаза; более того, она будет сверлить ее ими, как делала всю свою жизнь.

Она была безжалостна, как судья, выносящий приговор. Откуда эта ненависть к собственной дочери? Хоуп не была виновата в том, что Свитин был одержим ею. Вернее, даже не ей самой, а ее детским портретом – ребенком, которым она уже давно не была. Она понимала, что мать использовала ее как козла отпущения, чтобы избавиться от терзавших ее гнева и боли.

Но это не оправдывало ее действий. Как и не приближало к прощению.

– Это рекомендация или приказ, дорогое дитя? – насмешливо спросила ее мать. Затем она изогнула свою изящную бровь. – С чего это нам покидать этот дом, могу я поинтересоваться?

Хоуп сдержанно улыбнулась. Она потянулась рукой к груди, чтобы погладить механическое сердце, которое расположилось у нее между ключицами. Ее движение отражало то, как ее мать прикасалась к своей жемчужине на груди.

– Это не рекомендация и не приказ: это предложение мира, – ответил она. – Раньше вы не могли покинуть этот дом за неимением другого, но теперь у вас есть собственная резиденция с отличными условиями, которые, однако, нужно поддерживать. На деньги, которые вы получаете от меня и моего мужа, вы могли бы устроиться в ней лучше, чем в этом доме. – Она сделала многозначительную паузу. – О Генри можете не беспокоиться: он подтвердил, что по возвращении из Итона проведет все каникулы у меня, включая следующее Рождество. Кроме того, мама, вам не кажется, что этот праздничный сезон в Лондоне плохо на вас отразится? Повсюду будут пуансеттии и букеты красных роз. – Она убийственно улыбнулась. – Думаю, это напомнит вам об одном друге, обществом которого вы так долго наслаждались и о котором лучше позабыть.

Она знала, что мать поняла намек, по тому, как Беатрис отвернулась от нее в сторону камина.

Так было лучше. Хоуп хотела, чтобы та знала, что ее дочери известна ее тайна. Что ей известна истинная причина, по которой на протяжении многих лет она была так жестока и беспощадна к ней.

Она не знала, презирает ли Беатрис Мод ее в этот момент больше, чем когда-либо. Она также не знала, сможет ли виконтесса когда-нибудь раскаяться в том, как она обращалась с дочерью. Но в глубине души у Хоуп теплилась надежда, что в конце концов это произойдет.

Однако не было никакого смысла ждать, пока мать сделает это, чтобы самой начать двигаться дальше.

Поэтому она с достоинством поднялась и подождала, пока родители последуют ее примеру.

– Я занята приготовлениями к балу, поэтому покину вас сейчас. – Она протянула руку, чтобы лорд Лоури снова поцеловал ее, а ее мать сделала изящный реверанс. – Буду ждать подтверждения вашего присутствия на празднике. Если решите уехать в деревню пораньше, дайте мне знать и об этом. Мы с мистером Даггером с большой радостью воспримем любую новость о вашем отъезде.

С выражением гордости, которое так ей шло, Хоуп отбивала каждый шаг ударами трости, пока шла к выходу. Там ее уже ждала Глэдис, держа в руках пальто, шляпку и