был в полной безопасности. Однако едва вышел оттуда — сразу же оказался заперт на крыше во время службы. Меня должны были растерзать ачи, либо днём я изжарился бы насмерть на солнцепёке. И закрыла меня там Эми. Понятно, что не по собственному почину, а исполняя поручение. То, что я уцелел — удача и странное стечение обстоятельств.

Я всё думал, почему же от меня так хотели избавиться... Теперь понимаю: я случайно увидел не предназначенное для посторонних глаз. Открытую потайную дверь с девичьей половины к берлоге Эндрю. И даже увидел, кто этой дверью пользовался. Я мог догадаться, что Кати не спроста известен этот короткий путь, или случайно проболтаться о том, что встретился с ней почти у Эндрю на пороге. Чтобы такого не произошло, меня решили срочно куда-то деть, подальше от Гондолина и без возможности общаться с лишними людьми. Ачи меня не убили, но забрали к себе - такой вариант тоже годился. Когда я жил на острове Рассветного Пламени, единственной связью с миром для меня был человек, по личным соображениям преданный Кати.

— Ты так уж уверен, что именно Эми заперла тебя на крыше?

— Лица я не видел, — с раздражением ответил Джеф. — Но силуэт, походка, манера двигаться… Понимаешь?

— Мммм, — неопределённо протянул Карл, прикрыв глаза. И Джеф прямо-таки кожей почувствовал: не убедил.

— Ладно, не важно, — продолжил он торопливо. — Короче, голосование прошло успешно, Кати получила должность — пока что заместителя настоятеля Гондолина. Ей осталось выполнить свою часть договора: отдать Эндрю лабораторию и медблок. Для этого надо было всего лишь выжить оттуда Элис. А ещё благодаря моему переезду к Рассветному Пламени Кати выяснила, что её давний информатор, Мэри, передаёт далеко не все сведения об ачах, которые получает, а связной вместо того, чтобы шпионить за Мэри, прикрывает её.

Как только управление замком в достаточной мере перешло в руки Кати, связной из Гондолина, годами спокойно летавший над Парадизом, вдруг погиб, а его место заняла Эми.

На первых порах она сильно скрашивала мне жизнь: развлекала, подкармливала, помогала составлять отчёты… Только большую их часть несла вовсе не к отцу Илии, а прямиком к Кати. Но мне-то об этом никто не сообщал. А я ещё удивлялся, что отец Илия так недоволен сокращением текстовых писем.

Похоже, однажды терпение отца Илии лопнуло, и он решил побеседовать со мной лично, чтобы выяснить, что за фигня происходит, почему я не выполняю свои обязанности. В этом разговоре могла всплыть информация, невыгодная для Кати. Чтобы этого не случилось, Эми, едва я наладил отношения с ачами на Гондолине, подстроила инцидент с бегством Мэри: выпустила её во время службы. Мэри уже тогда была малость не в себе и засветилась перед туристами в… хм… не самом пристойном виде. После такого отец Илия окончательно счёл меня ленивым идиотом и выставил из Гондолина к чёртовой бабушке. То есть отправил вместе с Майклом и его стаей ремонтировать Химедзи.

Казалось бы, как удобно: все неугодные разом отбыли в полуразрушенный замок. Кати должна была, потирая лапки, праздновать успех и спокойно ждать, пока нас всех либо ачи сожрут, либо изжарят подводные машинки.

После переезда на некоторое время обо мне и Мэри забыли. Думаю, тут следует благодарить Майкла: он спровадил нас на Даффу и не сообщил об этом в Гондолин. Но по твоей милости моё имя снова мелькнуло в официальных документах, ведь якобы для моего лечения Элис выписывала расходники. И в Химедзи по мою душу тут же прислали Эми.

— Совпадение, — спокойно предположил Карл. — Она просто принесла почту.

— А вот и нет! Она липла к Ричу, чтобы выяснить, насколько плохи мои дела. И получила исчерпывающий ответ: увидела меня живым-здоровым, на ногах. А потом доложила об этом кому следует. И я сразу же зачем-то понадобился Эндрю. Настолько, что тот готов был выползти из своего подземелья и плыть в Химедзи, где видеть его никто не желал. Элис, конечно, прежде всего испугалась за себя: ей придётся выкручиваться, если поймают на вранье, и объяснять, откуда в замке появился неучтённый человек. Предъявить тебя службе безопасности в качестве оправдания никому в голову не пришло, и слава Богу. Эндрю точно разобрал бы тебя на запчасти. Но единственный верный способ спрятать нас с тобой — это вышвырнуть обоих на голый остров, к ачам, куда Эндрю за нами точно не потащится.

— Почему?

— Уж не знаю, в чём дело: то ли протезы и электростимуляторы, которыми он напичкан, сильно фонят, то ли личная говнистость зашкаливает… В общем, ачи его на дух не переносят, и тут я с ними полностью согласен. Так вот: Эндрю не смог пообщаться со мной лично, но прислал «друга по переписке». С чего бы вдруг я ему так понадобился?

Карл почесал нос и ответил:

— Очевидно: ты умеешь что-то, чего не умеют в Гондолине. Скорее всего, они допустили какую-нибудь оплошность в отношениях с ачами и не знают, как её исправить.

— Пока что любые дела с Гондолинским гадюшником приносили мне только неприятности, — недовольно проворчал Джеф. — Почему я должен решать их проблемы?

— Хотя бы потому, что без твоих советов гондолинцы способны по незнанию спровоцировать новую электрообработку. Скажу тебе как наблюдатель: в программы планетарных систем биологической очистки авиалами уже внесены изменения. Боюсь, что в следующий раз никому не удастся отсидеться за стенами из синтекамня.

— То есть из-за кучки жадного дурачья могут погибнуть все люди на планете?

— Угу. Для того, чтобы удержать жтелей Гондолина от опасных действий, с ними придётся общаться. Не прогоняй Эми.

— Знаешь, то, что ты сейчас сказал про Гондолин, мне и самому приходило в голову. Конечно, придётся разговаривать, объяснять новые правила... Но я предпочёл бы в качестве почты кого-то другого. Не Эми.

— Зря ты сердишься на неё. Из твоего рассказа я понял, что она не желает тебе зла, а просто выполняет свои обязанности. И делает это хорошо.

Джеф насупился.

— Могла бы выбрать босса почище.

— Не всегда это возможно, — вздохнул Карл. — И потом, тебе не приходит в голову, что сестра Кати могла сделать лично для Эми много добра? Чем-то заслужить её признательность и верность?

— А, то есть по-твоему надо не только помириться с Эми, но ещё и скопом простить всех гондолинских говнюков? Только что-то не хочется. Надоело.

Карл с серьезным видом продекламировал: