Шрифт:
Закладка:
20 июля на трассе «Эйнтри», недалеко от Ливерпуля, победила «Вануолл», машина, которую очень хотел создать – и создал – английский предприниматель, производитель подшипников Тони Вандервелл, чтобы победить своего клиента Феррари в его собственной игре. Несмотря на весь кажущийся романтизм истории (якобы Вандервелл решил построить свой болид «Формулы-1» после того, как его, приехавшего к Феррари обсудить дела, долго мариновали в приемной Энцо), в ней все же была доля истины. В любом случае, победа «Вануолл», завоеванная Тони Бруксом и Стирлингом Моссом, ознаменовала конец эпохи абсолютного господства европейских автопроизводителей – «Альфа-Ромео», «Феррари», «Мазерати» и, разумеется, «Мерседеса» – в «Формуле-1».
Тем временем утраты продолжались. В июле умер дон Джулио, друг-священник: они с Феррари обсуждали тайны веры с той же страстью, с которой играли в карты (столь же страстно дон Джулио и мухлевал!). В следующем месяце ушел из жизни Андреа Фраскетти, главный инженер «Феррари», который, помимо своего мастерства за рабочим столом, проявлял себя и за рулем, нередко выступая в качестве испытателя, – он погиб на моденской трассе и оставил «Феррари» и Феррари «пустоту, которую было трудно заполнить».
По завершении чемпионата мира, в сентябре, Феррари впервые с момента трагедии на «Милле Милья» вышел в люди. На той же трассе, где несколько дней назад погиб Фраскетти, дебютировал полуторалитровый V6 с углом развала 65 градусов, задуманный Дино. Энцо не хотел упустить этот момент, хотя его присутствия, даже в Модене, было достаточно, чтобы подогреть настроения части общества, все еще потрясенного майскими событиями.
Это был последний раз, когда Феррари присутствовал на гонке. Он иногда еще посещал некоторые трассы, но только во время тестов, максимум – квалификаций, не наблюдая за самой гонкой. Он никогда не объяснял настоящую причину этого выбора, хотя впоследствии заявлял, что не ходил смотреть на гонки своих автомобилей потому, что «думать о них, видеть их рождение и смерть – а в гонках они всегда умирают, даже если выигрывают – это сильный перепад температур, мои чувства такого не выдерживали». Что, конечно же, никогда не останавливало его раньше.
Те, кто хорошо знал его, думали, что его отказ от присутствия на гонках имел отношение к Дино и, возможно, к обещанию, данному ему у смертного одра, а то и просто себе самому, в момент смерти сына. Он был крестным отцом мотора, о котором парень мечтал, и теперь, когда мотор Дино крутился на «Феррари», он, Феррари, наверное, просто уходил с трассы, точно так же, как это сделал бы Дино.
Неудачный в целом сезон удалось хотя бы частично спасти новым чемпионским титулом в гонках на спорткарах, который Феррари взял благодаря трем победам на семи трассах: его автомобили и пилоты – Грегори, Кастеллотти, Муссо, Таруффи, Коллинз и Фил Хилл – праздновали успех на «1000 километров Буэнос-Айреса» в январе, на «Милле Милья» в мае и на Гран-при Венесуэлы в начале ноября. Но, конечно же, 1957-й был годом, в котором результаты, хоть они и всегда важны, отошли на второй план из-за трагедии, произошедшей на «Милле Милья»: она ознаменовала конец уникальной гонки, эпохи и, в более узком смысле, выдающейся карьеры такого пилота, как Пьеро Таруффи. В завершении карьеры Таруффи Феррари сыграл значительную роль.
Накануне «Милле Милья» старый чернобурый лис[74], который уже тринадцать раз участвовал в этой длительной марафонской гонке, проходящей через половину Италии, ни разу не победив, пообещал своей жене, что если он закончит гонку победой, он уйдет на пенсию. Ему был 51 год, и он прекрасно понимал, что его лучшие дни остались позади. Но в основе обещания, которое Пьеро Таруффи дал Изабелле, был Энцо Феррари. Сочувствующий тем, кто в любви всю жизнь ищет свой единственный идеал, а может, из щедрости к ближнему, Феррари решил, насколько это было возможно, помочь Таруффи, который впервые дебютировал на гоночных автомобилях «Скудерии Феррари» двадцать шесть лет назад, выиграть «Милле Милья».
И вот когда Таруффи в воскресенье, 12 мая, подъехал к заправке в Болонье, будучи на втором месте, но сильно утомленным, Феррари призвал его не сдаваться, потому что, сказал он, Таруффи мог выиграть. Перед ним был только Коллинз, но у того были серьезные механические проблемы и, как предсказывал Феррари, он не смог бы доехать до финиша. Единственной угрозой был фон Трипс, третий, и отстающий ненамного. Но Феррари пообещал, что он объяснит немцу ситуацию.
И объяснил. Фон Трипс догнал Таруффи в Пьяченце, но вместо того, чтобы попытаться его обойти, он висел у него на хвосте до самого финиша в Брешии, после чего рассказал журналистам, что несколько раз пытался обогнать более опытного партнера, но так и не смог. Таков был уровень уважения, который молодые пилоты испытывали к ветеранам, и харизма, которой Феррари пользовался при управлении своей командой.
Несмотря на споры и обвинения после «Милле Милья», в течение 1957 года Феррари впервые продал более ста автомобилей, а точнее – 113. Его модели уже покорили все четыре стороны света. 22 ноября, в день традиционной встречи с прессой по завершении сезона, Феррари представил модель «250 Testa Rossa», которая сыграла значительную роль в истории его компании и восхищала несколько поколений поклонников. Через месяц он представил изящную спортивную модель, созданную кузовным ателье «Скальетти», и одно только ее название уже намекало на целевой рынок: «250 Spider California».
16 ОКТЯБРЯ 1957 ГОДА ФЕРРАРИ СМЕНИЛ ЮРИДИЧЕСКОЕ НАЗВАНИЕ СВОЕЙ КОМПАНИИ – НА ПРОТЯЖЕНИИ ДЕСЯТИ ЛЕТ ОНА НАЗЫВАЛАСЬ «АВТО-АВИА-ПРОИЗВОДСТВО ФЕРРАРИ». ПОТЕРЯЛОСЬ СЛОВО «АВИА», НО ЭТО ОБОЗНАЧАЛО ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАЗРЫВ С БОЛЕЕ РАННЕЙ ИСТОРИЕЙ. НОВЫМ НАЗВАНИЕМ КОМПАНИИ СТАЛО «АВТОПРОИЗВОДСТВО ФЕРРАРИ».
1 декабря в Модене распространилась информация о том, что Адольфо Орси был вынужден просить о введении внешнего управления «Мазерати». Из-за контрактов на сумму более полутора миллионов долларов, которые не смогло выполнить другое подразделение его семейного бизнеса, Орси оказался в долгах. Спасти хоть что-то могло только внешнее управление.
Феррари узнал о событиях по телефону от одного пронырливого журналиста, который хотел узнать о его реакции. «Жаль. Это плохо для нашей сферы деятельности. Это плохо и для меня, и для “Феррари“», – ответил Энцо. Тот, кто был с ним рядом и слышал эти слова, был
