– Хзиулкуоигмнзхах! Зотаккуа! – звучно промолвил Эйбон. Затем, выдержав паузу надлежащей длины, продолжил: – Икхуи длосх одхклонкх!

Результат был поистине впечатляющим – а чего еще ожидать от столь могущественного заклинания? Сикраношцы, отбросив свои кнуты, склонились перед колдуном так низко, что их глазастые и носатые туловища почти коснулись земли.

– Я исполнил миссию – я доставил послание, которое передал мне Хзиулкуоигмнзхах, – сказал Эйбон жрецу.

IV

Несколько сикраношских месяцев два гиперборейца были почетными гостями многочисленного, почтенного и добродетельного народа, называвшего себя бхлемфроймами. Эйбон, в отличие от Морги обладавший способностями к языкам, далеко продвинулся в изучении местного диалекта. Его знания об обычаях, поведении, идеях и верованиях бхлемфроймов вскоре стали исчерпывающими, однако вскоре то, что поначалу очаровывало, стало источником разочарования.

Покрытое роговыми наростами чудище, которого они с Морги столь храбро вернули хозяевам, оказалось домашней тягловой скотиной: чудище заплутало среди металлической растительности в пустынной местности, окружавшей Вхлоррх, столицу бхлемфроймов. Почтение, с которым местные приветствовали Эйбона и Морги, было всего лишь проявлением благодарности за возвращение домашней скотины, а вовсе не реакцией, как полагал Эйбон, на произнесенные им священные имена и внушающую ужас фразу: «Икхуи длосх одхклонкх». Существо, которое колдун повстречал у озера, действительно оказалось божеством по имени Хзиулкуоигмнзхах; в ранних мифах бхлемфроймов содержались также невнятные упоминания о Зотаккуа. Впрочем, местные, кажется, были настроены весьма материалистически и давно перестали поклоняться богам и приносить им жертвы, хотя всегда упоминали о них с несколько отстраненным уважением и никогда не богохульствовали. Эйбон выяснил также, что слова «икхуи длосх одхклонкх» принадлежали языку, на котором боги общались между собой и который бхлемфроймы успели забыть. Однако язык этот по-прежнему изучало соседнее племя, йдхимы, которые традиционно продолжали почитать бога Хзиулкуоигмнзхаха и его родню.

Бхлемфроймы же были сугубо практичной расой и интересов имели мало: они выращивали многочисленные сорта съедобных грибов, разводили гигантских сороконожек, а еще плодились и размножались. Последнее, как открылось Эйбону и Морги, они проделывали весьма необычным способом: бхлемфроймы были существами двуполыми, но лишь одной женщине на поколение доверялась честь произвести на свет потомство; именно эта женщина, поглотив достаточное количество особого вида грибов, вырастала до гигантских размеров и становилась матерью нового поколения.

Когда гиперборейцы успели обвыкнуться с жизнью и обычаями племени, им оказали великую честь, позволив увидеть будущую мать народа. Звали ее Дйхенкуомх, и после многолетней, специально разработанной диеты она наконец достигла требуемых размеров. Неудивительно, что будущая мать народа занимала самый большой дом в столице; с утра до вечера она неустанно поглощала чудовищное количество еды. Колдун и дознаватель были поражены, если не сказать ошеломлены необъятностью ее внушительных, как гора, чар и их весьма оригинальным устройством. Им сказали, что отец (или отцы) будущего поколения еще не выбраны.

То, что головы у гиперборейцев не составляли с торсом единое целое, неизменно вызывало у их радушных хозяев живейший биологический интерес. Как выяснилось, изначально бхлемфроймы не были безголовыми, но достигли нынешнего состояния в процессе медленной эволюции, в результате которой голова древнего бхлемфройма была совершенно поглощена туловищем. Однако, в отличие от большинства людей, бхлемфроймы не воспринимали ступень развития, на которой в настоящее время находились, бездумно, как нечто само собой разумеющееся. Безголовость оставалась неизбывным источником национальной скорби; они оплакивали то, что было отнято у них природой, и появление Эйбона и Морги, которые выглядели идеальными экземплярами цефалической эволюции, обострило их евгеническую печаль.

Когда чувство новизны и экзотики улетучилось, колдун и дознаватель, со своей стороны, стали находить жизнь среди бхлемфроймов довольно унылой. Еда была однообразной – все те же сырые, вареные или жареные грибы, которые порой дополнялись жестким и вялым мясом домашней скотины. К тому же бхлемфроймы, хоть и вели себя неизменно вежливо и почтительно, не испытывали никакого интереса к демонстрации гиперборейских магических практик, которыми удостаивали их Эйбон и Морги, а плачевный недостаток религиозного рвения сводил на нет все миссионерские усилия. Будучи начисто лишены воображения, бхлемфроймы даже не удивлялись тому, что их гости прибыли из далекого мира, совершенно не похожего на Сикранош.

– Я чувствую, – сказал однажды Эйбон Морги, – что бог допустил прискорбную ошибку, решив передать им хоть какое-то послание.

Вскоре после этого большой совет бхлемфроймов явился к ним в полном составе и сообщил, что по длительном размышлении Эйбон и Морги выбраны отцами следующего поколения и им предстоит немедленно сочетаться браком с матерью народа в надежде, что результатом этого союза станет появление на свет головастых бхлемфроймов.

Эйбон и Морги были ошеломлены оказанной им евгенической честью. Представив гороподобную женщину, которую им показали, Морги тут же вспомнил о жреческом обете безбрачия, некогда им принесенном, а Эйбон выразил желание сию же минуту принести аналогичную клятву. Дознаватель от изумления почти лишился дара речи, однако колдун, проявив редкое присутствие духа, решил выиграть время и принялся расспрашивать бхлемфроймов об изменениях в социальном статусе его и Морги в качестве законных супругов Дйхенкуомх. Наивные бхлемфроймы, недолго думая, заявили, что беспокоиться об этом не стоит, ибо после исполнения супружеского долга мужей подают на стол матери народа в виде рагу или других кулинарных изысков.

Гиперборейцы попытались скрыть от хозяев свое нежелание принять оказанную честь во всех ее проявлениях. Эйбон, мастер дипломатии, зашел так далеко, что дал формальное согласие от себя и своего компаньона. Но когда делегация удалилась, заявил Морги:

– Теперь я еще больше убежден, что бог ошибся. Мы должны как можно скорее оставить Вхлоррх и продолжить наше путешествие, пока не встретим тех, кто более достоин принять его послание.

Простодушные и патриотически настроенные бхлемфроймы и помыслить не могли, будто кто-то способен по собственной воле отвергнуть честь дать жизнь новому приплоду. Никто и не думал следить за гиперборейцами или ограничивать их свободу. Оказалось, что легче легкого оставить дом, в который их поселили, когда грохочущий диафрагмальный храп хозяев поднялся к великим кольцам сикраношских лун, и выйти на дорогу, ведущую из Вхлоррха в страну йдхимов.

Дорога отчетливо виднелась перед ними, а от колец было светло, как днем. До восхода солнца и момента, когда бхлемфроймы обнаружили их исчезновение, гиперборейцы немало успели пройти по освещенной кольцами местности, не переставая дивиться новым ландшафтам. Простодушные безголовые, скорее всего, так поразились исчезновению гостей, которых избрали прародителями, что даже не подумали их преследовать.

До земель йдхимов (как еще раньше поведали им бхлеймфроймы) было много лиг; дорога шла через пепельные пустыни, заросли каменных кактусов, грибные леса и высокие горы. Границу бхлемфроймов, обозначенную примитивной скульптурой матери народа у обочины, они преодолели еще до рассвета. На протяжении следующего дня