Было видно, что ему понравилось у нас, и нечто противоречивое с его теософскими воззрениями, связанное с реалиями фрау Шварцер, угнетающее его, отодвинулось на задний план.

Лекция прошла на ура, мексиканцы бурно аплодировали монаху. Я шепнул Саманте Смит, чтобы она сопроводила монаха в седане до лагеря Шварцер. По приезде она загадочно улыбнулась мне и повела посекретничать.

– Представляешь, монах туманно, но все-таки признался, что Линда Шварцер прячет нечто очень ценное в священном колодце – сеноте. Там охрана – двое бойцов с автоматами. Но во время обеда у сенота остается один охранник. Похоже, в колодце находится то, что мы ищем: «ранцы».

– А как же ты его раскрутила?

– Проще простого. Он с удивлением признался мне, что я стала часто возникать в его памяти. А я, улыбнувшись, открыла маленькую коробочку и показала ему узел из моих и его волос, которые я наскребла на месте его постоянных молитв у пирамиды. «Мы этому учимся дома», – пояснила я. – Только после этого он открылся мне, что ему не по душе увлечение Альбы Торрес ритуальными обрядами ольмеков, инков и майя. Ее демонстративный отход от теософии буддизма полоснул прямо по сердцу, обжёг его душу.

– Понятно, – задумчиво сказал я. – Придется сыграть в русскую рулетку.

– Как это?

– Мне нужно предстать перед очами Линды Шварцер.

– Ты с ума сошел!

– Нет, это трезвый расчет. Нам ничего не остается, как пойти ва-банк или сыграть без забрала и третейских судей. В открытую…

Договорились начинать операцию завтра. Полковника Хорхе Гонсалеса в проект не посвящать до форс-мажорных обстоятельств…

Поутру мы сразу же приступили к реализации нашего плана. Все шло согласно расчетам. Позавтракав, я и Саманта направились вверх по склону – на вершину хребта. Шли медленно, пока не выбрались на плато. Когда перед нами разверзлась бездна, мы подползли к самому краю каньона и осторожно взглянули на разбитый бивак внизу и отвесную стену напротив. Вооружившись цейсовским биноклем, я внимательно изучил каждую пядь дна каньона. Издалека пещеры, искусно сработанные древними каменотесами, напоминали ласточкины гнезда в глинистом берегу реки Оки в рязанской Мещере. Храмовый корпус пирамиды и его жертвенная часть – алтарь были как на ладони.

В долине я насчитал семь небольших палаток и одну громадную, армейскую. В небольшой рощице стояли два армейских грузовика и пара джипов. В общей сложности, тридцать или сорок мужчин в военном камуфляже расположились там и сям в этом глуховатом месте. Перед большой армейской палаткой было кострище, вокруг которого копошились несколько человек. Эта группа Шварцер (Альбы Торрес), расположившаяся в долине под видом археологов, воплощала собой коварство, авантюризм и, по сути, бомбу замедленного действия, запал которой неизвестно когда сработает.

Мы с Самантой отыскали удобную позицию – самую высокую точку горного хребта, чтобы не быть замеченными и в то же время иметь удобный плацдарм: отсюда снайпер мог в самый критический момент прикрыть отход разведчика из вражеского стана, а устранив главную фигуру заговора, внести раскол в ряды его сподвижников.

– Пит!

– Да?

– Будь осторожен, – сказала она, глядя мне в глаза. – Пожалуйста, будь осторожен.

Я молча посмотрел на нее. Золотистые волосы Саманты, собранные в пучок и заканчивающиеся пикантным хвостиком, делали ее лицо – особенно в профиль – загадочно-привлекательным. Округлость ее бедер подчеркивалась ласкающим ультрамарином джинсов. И если бы не винтовка с оптическим прицелом и морской бинокль с цейсовской оптикой в футляре, то можно было подумать, что она отлучилась с корпоративного пикника.

– Конечно, – ухмыльнулся я. – Конечно, несравненная Саманта, я буду осторожен.

Она нахмурилась и погрозила пальцем.

Я поймал ее за руку, резко прижал к себе. Мы поцеловались. Зря я это сделал, поскольку последнее время старался поддерживать с ней сугубо деловые отношения, если и думать о ней, то лишь как о страховочном факторе при выполнении спецзадания.

– Господи! – вздохнул я с чувством. – Хороший мы выбрали момент для любовных грез. Лучше нам остановиться, пока я совсем не забыл о столь важных вещах, как угроза Америке и миру.

– А что в этом плохого? – коварно улыбаясь, спросила она. – Можешь забыть про работу на несколько минут.

– Ты прямо-таки библейская искусительница!

– Не знаю, нечто подобное было в Форт-Лодерсдейле, когда мы только что познакомились в отеле.

– Я не падок на женщин, которые встречаются мне в ходе выполнения правительственного задания, а уж тем паче не занимаюсь любовью с коллегами, – принялся я назидать с легкой усмешкой и, выдержав секундную паузу, твердо добавил: – Все эти соблазны оставляют меня равнодушным… Мне надо спуститься по этому обрыву до наступления темноты. А там у меня встреча с сексапильной бестией по имени Линда Шварцер.

– Мог бы и не говорить об этом! – поморщилась она и сильно толкнула меня в плечо.

– О, ты, оказывается, меня ревнуешь, – с улыбкой сказал я. – Итак, к нашей миссии. После того как меня схватят и представят пред очами фюрера, возвращайся в наш лагерь и расскажи обо всем Хорхе Гонсалесу: о моем гроссмейстерском ходе в блиц-турнире с Линдой Шварцер. Сеньору полковнику придется руководить дальнейшим ходом событий, поскольку я буду пленен и ограничен в действиях. Нужно будет усыпить бдительность охранника – вплоть до нейтрализации (Хорхе должен помочь в этом), заминировать святой колодец с притопленными русскими «изделиями», – заложить взрывчатку по его окружности. Я думаю, килограммов десять пластита хватит. Плюс радиоуправление взрывателями. И постараться организовать взрыв одновременно с кульминационным событием в лагере Шварцер, – а этот театр я гарантирую. Поскольку ты снайпер от рождения, то твоя позиция должна быть как раз напротив храма. Запомни: скорее всего, я окажусь на площадке жертвенного алтаря. Я уже знаю, как спровоцировать Шварцер-Торрес на грандиозный спектакль.

– Будет ли у тебя шанс, Пит?…

– В нашей профессии нельзя загадывать – это плохая примета.

– Ладно, убедил. Итак, мы переходим в наступление. С Богом, мой дорогой!..

Саманта заняла снайперскую позицию на гребне хребта. Она к тому же была вооружена цейсовским пятнадцатикратным биноклем, в который можно было за пятьдесят метров рассмотреть каждый волосок на мухе и из которого дно каньона просматривалось как в электронный микроскоп, если использовать все его диоптрии. Рядом с ней лежал «Винчестер – М-70» с четырехкратным оптическим прицелом, пара коробок патронов в небольшом рюкзаке.

– Будь осторожен, – проговорила она мне в спину.

Что ж, я пришел в эти мексиканские горы не для нежностей, хотя без этого жить просто скучно.

– До свидания! – попрощался я по-испански и стал спускаться вниз. Я медленно двинулся вправо