для такого лица. Она ждала, чтобы незнакомец продолжил.

– Вы не позволите мне осмотреть ваши руки? – Он легко улыбнулся, словно бы смутившись собственному вопросу.

– Это что, какое-то новое заразное извращение в этих краях, а?

Его пристальный взгляд уперся прямо ей в глаза.

– Нет-нет, отнюдь, что вы. – Он протянул собственную гибкую руку. – Простите. Меня зовут Лайл. Я скульптор. Моя специальность – руки. Головы и руки.

– А, так вы не извращенец, вы профессионал. – Замечание ее повеселило.

– Умри, лучше не скажешь.

– Мне не нравится бродить вокруг да около.

– Ха, вообразите – мне тоже.

Бармен принес ее выпивку – кружку в форме черепа, наполненную розовой пеной и увенчанную зонтиком.

– Так, позвольте, я угощу, – предложил Джонсон.

– Извините, – ответила она, – но я не разрешаю посторонним покупать мне выпивку.

– Хорошая политика, – согласился он. – На дорогах кишат мародеры.

Она сделала глоток через соломинку, глядя, как движется у него лицо.

– Знаете, я подумала, что вы хотите погадать мне по руке. У меня когда-то был приятель, который предлагал это направо и налево, каждой встречной женщине. Мудак он был редкий.

– Да, но я – профессионал, не забывайте. Провидец, а не вещун. «Видения и вещи» – так и называется моя галерея.

Она рассмеялась.

– Почему же меня не покидает это зловещее чувство, что все, что вы мне рассказываете, вы на ходу выдумываете?

– А мы разве не все так поступаем? Ну давайте же, позвольте мне взглянуть.

– Ох, да и фиг с ним. – Она вытянула руку, словно хвастаясь кольцом. – Намерены увековечить – и меня, и руку мою?

– Случались вещи и страннее. – Он приподнял ее руку на своей ладони, всматриваясь в нее, как ювелир, сверху и снизу. – Прекрасно, – объявил он. – Пальцы музыканта.

Она вновь рассмеялась.

– Боюсь, единственные клавиши, на которых я когда-либо играла, – это кнопки «Макинтоша». – Она попыталась отнять руку, но хватка его была крепка.

– Настолько совершенная симметрия нечасто встречается. С этой я сумел бы сделать нечто изумительное.

Наконец он ее отпустил. Она взглянула на собственные руки так, будто сейчас впервые их заметила.

– Что ж, Лайл, не хочется мне вас поучать, вы же профессионал и все такое, но, если честно, я такого не вижу. Если это не лапы машинистки со сломанными ногтями…

– Прошу вас, вы себе медвежью услугу оказываете. Да и профиль у вас, знаете, интересный.

– Вот как?

– Очень римский.

– Ну, я много макарон ем, поэтому все дело, видимо, в них.

– Дело в пропорциях. Вообще-то измеряется миллиметрами. Красота, между прочим, вся в долях.

– Карла, – окликнула ее другая женщина, протискиваясь через сутолоку. – Наш столик готов.

– Хорошо, подойду через секунду.

Женщина, которую можно было бы принять за двоюродную сестру Карлы, встала перед Джонсоном и неприкрыто оглядела его с головы до пят. Ничем не выдала своего мнения о том, что увидела.

– В углу, – произнесла она, – у окна.

– Ладно, дай мне минутку. – Карла принялась собирать свою сумочку, выпивку.

– Карла, – произнес Джонсон. – Что за прелестное имя.

– Да, было б Чарлз, родись я мальчиком. Что ж, поболтать с вами было весело, простите, еще раз, как вас зовут?

– Лайл, – ответил он. – Лайл Койоти.

– Ну да. – Она рассмеялась и встряхнула ему руку. – Из «Видений и вещей».

– Послушайте, позвольте мне оставить вам свой номер. – Он начиркал какие-то цифры на промокшей салфетке. – Для меня будет честь, если вы решите позволить мне вылепить как-нибудь ваши голову и руки.

– Ох, ну спасибо, Лайл, это очень лестно, я учту.

– Я не шучу – мне кажется, мы бы могли создать вместе прекрасную работу.

– Приятно было познакомиться, – произнесла она.

Он проводил ее взглядом, пока она ускользала в обеденный зал. Допил свою «Драгоценную влагу» одним долгим глотком и протолкался к дверям и на парковку. С переднего сиденья машины ему открывался ничем не загороженный вид на двери, все разные люди входили и выходили, словно силуэты на экране. Иногда, особенно если сидел в машине, он воображал, что может видеть и за собой тоже, что голова его охватывает горизонт на все 360 градусов, а небо – отполированный свод его черепа, и все, что он видит и о чем думает, обладает равноценной действительностью, а люди, столь прилежно суетящиеся по городу его ума, – просто-напросто мысли, какие можно развить, приспособить или опровергнуть.

Когда наконец она вышла из ресторана – под защитой общества своих подруг, он покинул машину как будто в трансе и двинулся к ней по широкому простору черной мостовой так, словно она – единственное живое нечто на опустевшей планете. При неожиданном виде его улыбка у нее пропала, и она быстро заговорила со своими спутницами, а те все вместе обернулись, чтобы самим увидеть того, о ком уже столько слышали за обедом.

– Карла, – позвал он, сверкая зубами – воплощенный мистер Сердечность, излучающий прямо-таки студенческий шарм. – Здрасьте еще раз. Простите, что вмешиваюсь, но можно мне поговорить с вами одну минутку?

Она обменялась с подругами настороженными взглядами.

– Это важно. Прошу вас. – Казался он разумнейшим из людей.

– Идите, – сказала Карла своим неуверенным спутницам. – Пара минут. Все будет хорошо.

– Мы будем вот здесь, – произнесла та, что приходила за Карлой к бару. – У машины.

Теперь женщина взглянула на Джонсона так, будто знала его дольше тех пяти минут, что они уже общались.

– Мне нужно на работу.

– Это ничего. Мне тоже. – Он взял ее под руку и отвел чуть подальше от входа, где постоянно кто-нибудь толокся, за угол, где люди ходили гораздо меньше. – Прошу меня простить за то, что снова беспокою вас, но я просто не мог позволить этому шансу уйти в прошлое – не увидеть вас снова.

Она глянула на него безо всякого выражения на лице, даже не моргнув.

– Не знаю, как у вас, но там внутри чуть раньше случилось нечто редкое.

Она ждала, она разрешала ему говорить, не выражая пока ни единой мысли, ни одной эмоции.

– Вы ощутили это, когда мы впервые двинулись друг к дружке у стойки бара – не просто физически, хотя и это там тоже наверняка было, но чем-то тайным и особенным, незримо сдвигались вместе, пока не щелкнуло! громко и крепко, словно детали головоломки одновременно попали в точности на свои места в нужное время. Вы ощутили такое – словно кулачки в замке сошлись?

Она посмотрела прямо в дыры его глаз ровно на один тщательно отмеренный такт.

– Мне надо идти, – сказала она, склонив голову и делая шаг, чтобы обогнуть его.

Он потянулся к ней.

– У вас не будет больше такой возможности, возможно – никогда.

– Да, –