Шрифт:
Закладка:
В ночь, когда они впервые встретились после аварии, глаза у него сверкали так яростно, что Сашке сделалось не по себе.
Она вспомнила глухие всхлипы за стенкой.
Светка давно вернулась в класс, история с ингалятором сделала ее еще большей звездой – в ней появилась тайна и трагедия. Светка закатывала глаза и сообщала: «Я могу даже умереть! Вот так!»
И искоса посматривала на Сашку, но та даже не оборачивалась.
С историей про аварию она могла бы составить Светке равную конкуренцию, но все шло мимо, словно поезд мчался без остановок, пока Сашка стояла на перроне.
Сама же она то и дело теперь словно проваливалась в яму на ровной дороге.
Бывало, на уроке она приходила в себя только со звонком, не слышала, что ей говорят, или обнаруживала себя бредущей по школьному коридору, вдали от одноклассников – куда, зачем?
Хотелось обдумать все в одиночестве, и она попросила Петьку больше не приходить. Пока что.
Петька выждал ночь, а потом явился, просто вышел из шкафа без приглашения.
Сашка заклеила дверцы скотчем в несколько слоев.
Петька вылез из-под кровати, напугав ее до смерти.
– Ты действительно думала, что мне нужен шкаф? – спросил он насмешливо. – Разве все вышло не так, как ты хотела?
Сашка молчала. Не так. Что-то было не так.
– Оставь меня в покое.
– Как? – разочарованно тянул Петька. – Разве мы не друзья?
– Я сейчас закричу.
Петька дернул плечом.
– Кричи.
Сашка набрала воздуха. В комнату вбежал папа, свет резанул по глазам.
– Ты что? – спрашивал папа, обнимая ее и одновременно обшаривая взглядом пустую комнату. – Сон плохой приснился?
Родители взяли ее к себе в кровать, убаюкали.
Сашка лежала между мамой и папой, в тепле, в безопасности – сюда он не посмеет явиться. Лежала, закрыв глаза, делая вид, что спит, делая вид, что не заметила, как мама чуть заметно отодвинулась от нее.
– Каждый раз орать будешь? – спросил Петька на следующую ночь. Он сидел на подоконнике, болтая ногами.
Звонок мужа застал Олю на пути домой. Она только отвела Сашку в школу, но мыслями была с ней. Дочь заметно осунулась, в ее живом лице проступило что-то болезненное. Она стала кричать ночью, хуже учиться.
– Такая травма! – кивала головой Алина Сергеевна. – Что вы хотели. Мы с ней поработаем. Вам бы обеим отдохнуть. Вы сами как?
– Иду на поправку, – отвечала Оля, шевеля торчащими из гипсового кокона пальцами.
Шагая домой, Оля раздумывала, кто должен первой показаться врачу: она или дочь. Звонок вырвал ее из грустных размышлений.
– Оля! – крикнул муж так яростно, что внутри у нее все сжалось от каких-то дурных предчувствий. – Олененок!
– Что случилось? – спросила Оля одними губами.
– Олька, я папку забыл! Одну букву перепутал! – выпаливал муж без пауз. Он явно куда-то бежал, Оля слышала шум летящих мимо машин. – Там все вообще: копии, выписки из архива, черновики. Ты дома? – спохватился муж.
– Я бегу! – Оля ускорила шаг, игнорируя начинавшую ныть ногу. – Напугал!
– Прости, – повинился муж. – Оль, она на столе должна лежать! Оль, позвони мне сразу! Отправь доставкой, самым срочным тарифом, который найдется. Я тебе номер скину.
– Есть, капитан! – отрапортовала Ольга с веселой бодростью.
Забытая папка – это не беда.
Все папки Антон тщательно пронумеровывал. В тонкости хитросплетений цифр и букв Оля не вникала, главное, нужная папка – синяя, как все ее сестры-близнецы, нашлась почти сразу. Дважды сверив номер, Оля сунула ее в сумку и понеслась в ближайшую курьерскую службу – так быстро, как позволяла хромая нога.
В тесном пункте приема она тут же впилилась в очередь. Небольшую, но, как бывает, когда спешишь, вялотекущую. Девушка на приеме долго искала чьи-то накладные и извинялась за зависший принтер.
Оля пристроилась в углу на стульчике, перевела дух, с наслаждением вытянула ноги. Простое дело отвлекло ее от изматывающих мыслей. Она бросила взгляд на висящие на стене круглые часы и погладила шероховатый пластик папки.
Стало стыдно. Раньше она с удовольствием слушала рассказы Антона: байки со студии, исторические находки, архивные раскопки, сплетающиеся порой в лихие детективные истории, а вот теперь даже не знает, над чем сейчас работает муж. Тем более, он, кажется, что-то говорил о том, что история произошла в этом городе.
Похоже, этот город полон дурных историй, невесело усмехнулась Оля. Отметив, что очередь уменьшилась на одного человека, раскрыла папку и оторопела.
Папка начиналась с «Дела №…», принадлежащего Елене Михайловне Каширской, прожившей, судя по датам рождения и смерти, пятьдесят два года.
Уже чувствуя во всем этом явно недоброе совпадение, деревянными пальцами Оля перелистывала страницы, пытаясь вникнуть в суть, но документов было слишком много: копии справок и личных дел, материалы следствия, показания свидетелей, чьи-то записи, сделанные неразборчивым почерком, пометки мужа, запросы.
В конце Оля нашла копии тетрадного листа, на котором в столбик были выписаны имена: Димочка, Петенька, Лизонька, Алешенька, Юленька и так далее – не меньше двадцати и все – уменьшительные, ласковые… Детские? Пометок при списке не было, но Оле и без того стало тошно. За перечнем будто стояли тени.
Она перевернула последний лист и вздрогнула, не веря своим глазам. Копия маленькой, паспортного формата фотографии, была плохая, но лицо на ней – узнаваемым. Очень уж характерными чертами природа одарила эту женщину с широкими монгольскими скулами, густыми тяжелыми бровями и черными волосами, скрученными на затылке в большой плотный узел. На короткой толстой шее – мелкие стеклянные бусы.
Оля помнила это лицо: такая же фотография, только форматом побольше, лежала поверх груды мусора в пакете, который мать велела Оле отнести на помойку. Они съезжали с квартиры, избавляясь от лишнего. Оля тогда не спросила, кто это: фото и фото. Мать была неизменно злая, с красными от слез глазами и бесконечно проклинала отца за переезд.
Оля выбросила пакет в мусорный бак, но лицо женщины с фотографии запомнила.
А теперь смотрела на него снова, не в силах оторваться.
– Девушка, идете или нет? Всех задерживаете!
Оля подняла взгляд, не соображая, где находится. Очередь смотрела на нее неодобрительно: рабочий день в разгаре, нужно отправить во все концы страны массу свежих документов, забытых папок и ценных грузов.
– Олененок, ну что? – Звонок мужа настиг ее сразу, как только захлопнулась дверь пункта доставки.
– Только отправила. Сказали – не другой край света, доставят завтра к утру, тебе лично в руки, – успокоила Оля.
– Олька! Я тебя люблю!
