указывали на заметные двойные стандарты, а также на те, которых она придерживалась более жестко. Среди тех, кто так поступил, есть заметные общие черты: Бриттни Купер, Джоан Уолш, Аманда Маркотт, Мишель Голдберг, Линди Уэст, Ребекка Солнит и другие.3 Все они - писательницы-феминистки, которые занимают видное место в Интернете и, как оказалось, являются женщинами. Поэтому можно с уверенностью сказать, что все они знакомы со вкусом женоненавистнической реакции - не в последнюю очередь потому, что, если верить последним исследованиям, они сами получают непропорционально большое количество писем ненависти.4

Поэтому можно подумать, что к ним будут относиться как к авторитетам, знающим, о чем они говорят, когда они будут свидетельствовать, что отношение к Клинтону было похоже на охоту на ведьм. Но и этого не произошло: было общее ощущение, что женщины, которые говорили об этом, слишком остро реагировали, а не улавливали социальный эквивалент факторов риска для кустарникового пожара (например, жара, ветер, засуха). Если вы жили в регионах, подверженных таким пожарам, вы, как правило, более умело - хотя, конечно, не безошибочно - предугадываете дни, когда вероятность возникновения пожара высока. В этом случае все зависит от того, удастся ли взять огонь под контроль до того, как он превратится в ад и нанесет страшный ущерб.

Если это кажется эпистемически подозрительным и даже жутким, вспомните следующий анекдот. Когда в конце марта многие комментаторы назвали голос Клинтон "пронзительным" (после того как она произнесла победную речь в ночь, когда она фактически стала предполагаемым кандидатом от Демократической партии), в течение недели велись активные дебаты о том, идет ли речь о качестве и тембре ее голоса. Или, может быть, дело в сексизме? Моя готовность поставить на "да" отчасти основывалась на том, что Гиллард подверглась такой же критике, став премьер-министром Австралии. Один из тренеров по вокалу высказал мнение, что ее голос несколько изменился по качеству (замедлился, стал глубже и приобрел более "звонкий", горловой и скрипучий характер) и что Гиллард необходимо повысить свою вокальную игру, чтобы идти в ногу с предпочтениями избирателей.5 Кроме того, как подтверждает беглый просмотр моих многочисленных писем с ненавистью, люди называют мой голос пронзительным, даже не слыша его .6 Это, конечно, хорошее доказательство того, что мы должны быть подозрительны, когда кто-то поднимает этот слуховой призрак, касающийся женского голоса. Однако вместо этого мы часто позволяем им высказывать свои впечатления, не оспаривая их, как будто их желание сделать это, когда есть хоть какие-то сомнения в том, что это связано с гендерными предубеждениями, превосходит наши коллективные интересы в том, чтобы не увековечивать их в дискурсе. "Я, как и многие другие люди, считаю голос Хиллари Клинтон пронзительным. На самом деле, он часто звучит как кошка, которую тащат по доске", - сказал один из гостей телеканала Fox во время мартовских дебатов о том, есть ли сексизм в "пронзительности" , которую жалуются на Клинтон. (А когда речь идет о звуках, которые многим людям более или менее буквально больно слышать, таких как ногти на меловой доске или высокочастотный вой кошки, зачем довольствоваться одной метафорой, если можно их смешивать?) Крису Планту только что показали кадры, на которых многие мужчины-политики кричат, не вызывая подобной (или столь же распространенной) реакции по поводу их вокальных качеств.7 Да, но есть разница, объяснил Плант: его впечатления. Он просто сообщал факты, которые говорили с ним - или кричали.8

Как я уже писал во введении и старался донести это до читателя, я занимаюсь главным образом моральной диагностикой, а не осуждением. Вина или невиновность отдельных агентов не является главным вопросом. Но приведенное выше замечание - лишь один из многих примеров того, что мы могли бы попытаться сделать социально неприемлемым, двигаясь вперед с этого момента. То же самое относится и к обвинению Клинтон во всем, что могло привести к ее поражению, вместо того чтобы взять ответственность за это на себя, как это было бы уместно во многих случаях. (Как сказал Трамп во время первых дебатов, почему бы не обвинить ее во всем? В ретроспективе оказалось, что это был не риторический вопрос - и уж точно не юмористический. Его ответом было "нет причин", потому что мы, публика, не дали ему ни одной).

Столь же пагубна и недооцененная тенденция бездумно рассуждать о мотивах женщин (еще один распространенный аспект женоненавистнического портрета), например, называя Клинтон эгоистичной, неблагодарной, самовлюбленной, злобной, "берущей", правомочной, а также лжецом, коррумпированным, лицемерным, чрезмерно привилегированным и членом истеблишмента.

Эта критика неизменно воспринималась всерьез и более или менее принималась за чистую монету. Но, опять же, многие из тех же самых критических замечаний (включая то, что я являюсь членом неопределенного "истеблишмента") были высказаны в мой адрес в твиттере на прошлой неделе, во время написания этой статьи.9 И это без каких-либо законных или даже легко объяснимых оснований, которые я смог обнаружить, за исключением того факта, что я имел смелость предположить (в одном твите, отвечая дружелюбному незнакомцу), что белые женщины могли проголосовать за Трампа, несмотря на его сексуальные проступки, из-за сильных норм лояльности с их стороны к белым мужчинам, с которыми они обычно состоят в партнерстве (в силу гетеронормативных, а также расистских статистических и социальных норм, регулирующих романтические отношения). Этого было достаточно, чтобы не только получить обычные изнасилования, ошибки в написании слов, а в последнее время и антисемитские оскорбления, брошенные в мою сторону, но и, что более интересно в данном контексте, оскорбления того же общего типа, которые часто звучали в адрес Клинтон.

Эти переживания настолько не уникальны для меня, что о них стоит упоминать лишь постольку, поскольку я никто. Я не знаменитость, не замужем за Биллом Клинтоном, не политик и не богачка. Все, чем я являюсь, и все, что требуется для того, чтобы вызывать подобные моральные реакции, - это быть женщиной, которая воспринимается как женщина, занимающая место, где доминируют мужчины, не потворствуя патриархальным интересам и тщеславию. Этого, насколько я могу судить, достаточно, чтобы получить такую моральную реакцию, какую можно было бы ожидать, если бы кто-то вторгся в чью-то собственность: ведь в каком-то смысле он это сделал.

Так почему бы не пристыдить это неприемлемое поведение? Почему бы не назвать это, если люди отказываются учиться на своих ошибках и продолжают обвинять Клинтон в последствиях их собственного участия в женоненавистнической травле, которая продолжается и по сей день?10

Это подводит меня к еще одной причине, по которой я подозреваю, что женоненавистничество так живуче. Как выяснилось в ходе