Шрифт:
Закладка:
В группе армий «Юг» погиб мой старый командир роты генерал-лейтенант Лёвенек, ныне командир 39-й пехотной дивизии. С ним не всегда было легко общаться, но он обладал невероятной трудоспособностью, которая отличала его еще перед войной, когда он возглавил «танковых радистов» в 16-м танковом корпусе. Лёвенек служил примером гудериановской тактики и предъявляемых к нам требований. Гудериан, теперь главный инспектор бронетанковых войск, был полностью реабилитирован.
Затем нам стало известно о большом наступлении «Цитадель», которое должно было начаться южнее Курска. Нам было необходимо занять рубежи обороны слева и справа от нас, заместив своими частями отбывшие дивизии. У нас уже был батальон хиви в количестве 1100 человек. Нам были переданы еще два батальона, в которых было около 1000 русских женщин. В дивизии уже было до тысячи русских хиви – шоферов и поваров, а также прачек, которыми работали женщины. Все они освободили от тыловых работ наших бойцов. В середине июля 1943 г. я получил 75 медалей «За службу и храбрость» с зеленой лентой для хиви, некогда награда предназначалась для мусульман на Ближнем Востоке. Добровольцы были построены в широкое каре, напротив музыкантов стояла тысяча русских женщин в белых кофтах. В своей мешковатой рабочей одежде они мало чем отличались от мужчин. Рядом со мной стоял офицер-переводчик Андреас. Я пожимал награжденным руку, Мёллер надевал награды. Среди отличившихся было много сибиряков, самых работящих и надежных из хиви. Из-за их внешнего вида мы называли их китайцами.
Подполковник Мазиус был переведен в 383-ю пехотную дивизию. Мне нужен был для его замены начальник оперативного отдела штаба. Мазиус был мне прекрасным помощником в течение 8 месяцев.
В конце июля 129-я пехотная дивизия погрузилась в железнодорожные вагоны и направилась в сторону Брянска. В Смоленске я посетил генерал-лейтенанта Кребса, который сообщил мне, что дивизия будет находиться в резерве группы армий «Центр» под Брянском. Я поехал туда на машине с его помощником обер-лейтенантом фон Драйзингом и зарезервировал комнату в солдатском клубе. Оттуда я позвонил моему другу Августу Винтеру, начальнику штаба 9-й армии, чтобы знать обстановку. Ответ был: «Сразу же отправляйтесь в Карачев! Дивизия выгрузится там и поступит в распоряжение генерала Фриснера, командующего 23-м армейским корпусом». Постель осталась нетронутой. К полуночи я был в Карачеве. По телефону я связался с 293-й пехотной дивизией, и мне сообщили, что обстановка на их левом фланге остается неопределенной. Проводная связь через Карачев – Хвастовичи с 53-м армейским корпусом была перерезана противником. На расстоянии 100 км на дальней обходной дороге через Брянск связи не было. Между обоими корпусами зияла брешь, которую необходимо было ликвидировать.
Ранним утром я доложил генералу Фриснеру об установлении связи, об отсутствии информации о противнике, о порядке движения 129-й дивизии по железной дороге и намерении наступать, как только будет создана маневренная противотанковая оборона. Он согласился со мной, когда я сказал, что желательно получить от дивизии «Великая Германия» разведывательные бронеавтомобили, штурмовые орудия и грузовые автомобили для одного батальона. В третий раз соседом 129-й дивизии становилась дивизия «Великая Германия». Ее командующий генерал-лейтенант Хёрнляйн всегда любезно предоставлял нам военную технику, имевшуюся у него в избытке. В его дивизии были также опытные, взламывающие противотанковую оборону части. Нам всего этого не хватало. Успех боевых действий дивизии показывал, на какие достижения способна пехота при правильном боевом порядке. Существовало разительное отличие между дивизией «Великая Германия», дивизиями СС и, в некотором отношении, дивизиями люфтваффе, с одной стороны, отчасти вследствие больших расходов на их содержание, и, с другой стороны, с простыми, непривилегированными пехотными дивизиями.
29 июля 1943 г. прибыли 1-й батальон 427-го полка и одна батарея. Бойцы батальона пересели на грузовики. Я отправился на «Фольксвагене» в Желтоводье, где батальон 292-й пехотной дивизии был развернут фронтом на север. Затем разведывательные бронеавтомобили дивизии «Великая Германия» выехали на ничейную землю. Я пересел к командиру батареи штурмовых орудий, рядом с нами по шоссе двигался 1-й батальон 427-го полка под командованием капитана Гайслера, впереди 1-я рота капитана Кёнига. С обеих сторон шоссе был светлый сосновый лес. После нескольких километров марша мы попали под яростный минометный обстрел. Бронеавтомобили вернулись, и разведчики сообщили о разгромленной немецкой автоколонне дальше на шоссе. Несколько минут спустя погиб под минометным обстрелом мой замечательный разведчик-информатор и обер-лейтенант Шеффер, командир подразделения полевой жандармерии; был тяжело ранен переводчик Андреас. Смеркалось, и не оставалось никаких шансов добраться засветло до цели пути – моста через реку Лютую. С тяжелым сердцем я отдал приказ прекратить продвижение и вернуться в Желтоводье. После того как я увидел превосходящие силы противника и оценил последствия его обстрела, лесную и болотистую местность, по которой нам придется наступать, я вернулся в Карачев и доложил генералу Фриснеру о неудаче моей миссии.
На следующий день гренадерский полк, которому были приданы два артиллерийских батальона и рота тяжелых пехотных орудий, был готов продолжить наступление. Противник отошел на несколько километров. Подразделения остановились на заболоченной и закрытой местности. Вечером я похоронил Берниуса на окраине Желтоводья под гром наших орудий вместо музыки, которую он часто заказывал для его павших товарищей.
31 июля 427-му полку удалось выйти к реке. Штурмовая группа уже была готова переправиться, когда огнеметы русских вынудили ее отойти. После завершения наступления мы обнаружили здесь шестьдесят огнеметов. Разведке, продвинувшейся западнее, удалось установить связь со 2-м батальоном 428-го полка под командованием капитана Кеппеле, который севернее от места атаки противника выгрузился на железнодорожной станции Рессета. Я приказал разведать туда дорогу. Атака с южного направления была приостановлена и после того, как были разведаны возможности для передислокации частей с северного направления, началась вновь. Генерал Фриснер понимал, что все имевшиеся у нас транспортные средства переброшены под Рессету. 2 августа он обещал нам в помощь бомбардировочную эскадрилью, танковый взвод и батальон штурмовых орудий.
1 августа я проверил отремонтированные саперным батальоном дороги и мосты, ведущие через болотистые торфяники, которые обошли при наступлении части противника. Я доехал на дрезине от села Нехочи до станции Рессета, что было гораздо быстрее, чем добираться по шпалам на «Фольксвагене». С полковником Маттисом, который командовал наступавшими севернее частями, я осмотрел исходные позиции и местность, по которой предстояло наступать. Затем капитан Кеппеле, третий день находившийся в обороне, доложил о сложившейся обстановке.
На станции Рессета я отдал устный приказ командирам полков и
