Кроме Мазиуса и шофера со мной был только мой вестовой ефрейтор Курц. Поездка по пустынной местности с Восточного фронта 9-й армии до ее западного фронта продолжалась 20 часов вплоть до 5 часов утра.

В Мяснице, после короткого сна, мы доложили о своем прибытии баварцу генералу Хильперту и его начальнику штаба полковнику Распу; оба были моими сослуживцами в 7-й Баварской дивизии. Прорыв русских, совершенный южнее расположения дивизии «Великая Германия», угрожал коммуникациям снабжения 23-го армейского корпуса. Я выехал в расположение «Великой Германии», где решали, что предпринять. На невысокой возвышенности я встретил генерал-лейтенанта Хёрнляйна вместе с его начальником оперативного отдела штаба майором фон Хобе. Мы долго спорили. Я встретился с полковником Хухом, чей полк был атакован русскими. Казалось, он не представлял себе сложившейся ситуации. Затем подошел капитан Петри, который со своим мотоциклетным батальоном 2-й танковой дивизии переходил в мое подчинение. Среди руин Кострицы, стоявших здесь с лета, мы нашли землянку для штаба дивизии с двухъярусными нарами. Я спал внизу под первым офицером. Был слышен постоянный, не прекращавшийся ни на минуту минометный огонь русских на расстоянии, самое большее, 2 км.

Генерал Гарпе, командир 41-го танкового корпуса, примыкавшего с юга к 23-му армейскому корпусу, сообщил по телефону, что, по слухам, в нашем тылу появилась русская кавалерия. Я рассказал ему о нашем опыте противодействия этим разрозненным толпам. Остатки их частей в эти дни просачивались через лес на нашем левом фланге на восток, не принося нам никакого вреда.

5 декабря в белом маскировочном халате я отправился в Хутулиху, через которую проходила передовая линия. Там я намеревался лично – независимо от всех непроверенных слухов – уяснить для себя наше положение.

Я наблюдал за противником, который не предпринимал активных действий и только вел постоянный минометный огонь. Я поехал к генералу Хильперту, обрисовал ему положение наших войск и предложил ему предпринять контратаку. Полковник Беккер со своим замечательным 18-м гренадерским полком снова перешел в мое подчинение. Я выдвинул предложение перебросить полк с железной дороги на машинах, чтобы не заставлять его идти в пешем порядке, и тем самым обеспечить внезапность атаки. Командующий генерал-полковник Модель согласился с моим предложением. В Кострицах под вечер я отдал устный приказ о наступлении. Выходя из моей землянки, капитан Леммер, командир подчинявшейся мне батареи штурмовых орудий «Великой Германии», был тяжело ранен при минометном обстреле. Спустя несколько дней он умер. Такие удары судьбы, потеря способнейшего молодого офицера, всегда переживались мной очень тяжело. Но они не должны были перечеркнуть однажды принятые планы.

В воскресенье 6 декабря 1942 г. прибыл 2-й батальон 18-го гренадерского полка и в 6 часов занял исходные позиции. 2-й мотоциклетный батальон, который продвигался вперед через лес на левом фланге, совершая обхватывающий маневр, еще не вышел в заданное место. Он задержался из-за глубокого снежного покрова. Все же он вышел наконец во фланг противника. С 10:45 до 11:15 четыре батальона перешли в лобовую атаку при поддержке нескольких танков и штурмовых орудий, выделенных «Великой Германией». Их встретил ожесточенный автоматный и пулеметный огонь, работали минометы. Полковник Беккер, Хух и я наблюдали из блиндажа за действиями частей. Нас, вероятно, обнаружили и обрушили на блиндаж минометный огонь. Батальоны под ярким солнцем через снежные заносы продвигались вперед. Внезапность атаки сыграла свою роль. Мы продвинулись на 4 км, русская 3-я моторизованная стрелковая бригада была разгромлена. Удалось захватить 11 танков, 5 разведывательных бронеавтомобилей, 14 противотанковых пушек, 4 орудия и 46 пленных. Это был большой успех.

Угроза путям снабжения из-за минометного обстрела была ликвидирована. Собственные потери были минимальные. К прискорбию, скончался от тяжелого ранения командир 2-го батальона 18-го полка обер-лейтенант Бёмер.

Я остался лежать на койке с прострелом, а начальника оперативного отдела штаба отправил на фронт. Доктор Райнбахер делал мне массаж, так что иногда я мог в течение нескольких часов двигаться. Вместе с ним я отправился на место боя. Повсюду лежали еще непогребенные убитые, стояли подбитые танки и брошенные орудия. Я объехал и обошел батальоны: 2-й мотоциклетный, 2-й 18-го полка и 1-й 252-го. Потом отправился на правый фланг. У русских не было заметно никакого движения. Можно было лежать в маскхалате на снегу, не боясь холода. На крайнем участке правого фланга на передовой находилась сводная рота. Настроение, несмотря на необычность задания, было приподнятое. Батареи были в полном порядке.

На мой 48-й день рождения пришли меня поздравить Хильперт и Хёрнляйн, несколько военнослужащих моей дивизии из Ржева. Во время ужина в украшенном блиндаже я смог поговорить по телефону с женой в Вене.

На базе 18-го гренадерского полка и 2-го мотоциклетного батальона была сформирована 14-я моторизованная дивизия. Под моим командованием уже не осталось ни одной знакомой мне части.

Установилась великолепная холодная зимняя погода. Во время посещения на левом фланге 2-го батальона 473-го полка я попал под минометный огонь. Рядом со мной были тяжело ранены двое солдат, один убит. Стремительная русская атака небольшими силами была легко отражена. Я вручил Железные кресты тем, кто принимал участие в этом деле.

14 декабря 1942 г. меня посетил генерал Хильперт, сообщивший об увольнении из армии по приказу Гитлера генерала, командовавшего 48-м танковым корпусом, поскольку он не оправдал возлагавшихся на него больших надежд[123]. Мы были глубоко потрясены, что моего старого знакомого и опытного солдата использовали в качестве козла отпущения за собственные ошибки. Хильперт добавил, что отказ подписать приказ со стороны начальника Генштаба сухопутных войск Цетцлера и его адъютанта Шмундта ничего не изменил.

Начальник материально-технической части штаба работал в строении из клееной фанеры, которое было практичным изобретением наших товарищей по оружию, знакомых с опытом русской зимы. Приехавшие к нам посетители из Ржева рассказали о трагическом происшествии. Как-то немецкие солдаты услышали крики детей. Они нашли в подвале дома трех женщин, которые убили ребенка и собирались его съесть. Сбежались окрестные жители и нашли там одежду пропавших ранее детей. Женщины сознались в убийстве нескольких детей. Русские потребовали для них смертной казни, которая и была совершена через повешение.

Для усиления прибыли поредевшие подразделения одного батальона, у них не было своей полевой кухни, и они питались в других дивизиях уже много недель, и с тех пор к ним не приходила полевая почта. Высказав свою благодарность, я передал батальон 86-й пехотной дивизии, моим соседям на левом фланге, занимавшим большой лесной район, который не имел непосредственного соединения с другими частями. Мы попытались разведать там