Это были только разведенный дивизионный ветеринар и начальник материально-технической части штаба. Последний получил приказ сразу же начать искать себе жену. (На следующий день он попросил предоставить ему отпуск и, вернувшись, объявил о своей помолвке.)

Теперь пришла очередь ветеринара.

«Сколько у вас было принято кобылиц?»

«В 4-й армии жеребцов кастрируют».

«Это следует прекратить. Война еще будет продолжаться. Нам нужны молодые кобылы».

Затем гость послушал игру музыкантов, которой он отдал должное.

Модель попросил доложить ему обстановку и высказать свои предложения в преддверии будущих лесных сражений. Он хотел создать еще несколько штабов оперативного руководства, помимо тех, что остались после реорганизации 4-й армии. Полковой штаб Веше он направил на оборудование позиций на Десне. Штабу стрелкового батальона предстояло выполнять обязанности полкового штаба. Дальнейшая реорганизация была излишней. Она вызывала только ненужные трения.

На войне все происходит не так, как было задумано. Наши позиции – восточнее Брянска и в районе Десны – не имели стратегического значения. И это притом, что позиции на Десне, в 25 км к западу от Брянска, давали возможность контроля этого города и Орджоникидзеграда[125], важных транспортных узлов, и железной дороги. После прорыва русских наши позиции на юге были охвачены их войсками. В передовые части противника входил 2-й гвардейский кавалерийский корпус, знакомый нам по зимней кампании. Его стремительные эскадроны появлялись неожиданно повсюду, вступая в неравный бой с медленно передвигавшейся пехотой. Маскировались они образцово. Только в те редкие мгновения, когда их удавалось обнаружить, они становились удобной мишенью для нашей артиллерии. Модель вышел из тяжелого положения, приняв молниеносное решение задействовать все подразделения 129-й пехотной дивизии. Батальон за батальоном в спешном порядке снимался с только что занятой позиции в районе Десны и на грузовиках перебрасывался в образовавшийся прорыв, который к северо-западу от Жуковки расширился до 60 км.

Первым прибыл туда 13 сентября 1943 г. батальон Зайденштикера 427-го полка. Как обычно, храбрый командир лично принял решение атаковать захваченный русскими железнодорожный мост через Десну и отбил его, захватив противника врасплох. Дивизионный штаб располагался на позициях в районе Десны в Орджоникидзеграде в прежней штаб-квартире коменданта тылового района 9-й армии генерал-лейтенанта Бернхарда. Затем на смену пришла 383-я пехотная дивизия под командованием баварца генерал-лейтенанта Хоффмайстера с начальником оперативного отдела штаба подполковником Мазиусом. Из-за сложившейся там обстановки его можно было только пожалеть.

На следующий день после прибытия дивизии мне стало известно о новом расположении войск на отдаленных подступах к месту прорыва согласно приказу Моделя. На востоке и юге вокруг аэродрома в Олсуфьево, захваченном противником, находилась 707-я пехотная дивизия под командованием австрийского генерала Бузиха, поблизости – несколько строительных батальонов под командованием австрийского генерала Борнемана, на левом фланге – полк адъютанта Моделя Альборна, составленный из отпускников. В сравнении с гвардейским кавалерийским корпусом это было довольно неоднородное соединение. Все они подчинялись мне, называясь группой Прауна. Оба командира-австрийца при этом были определенно старше меня лет на десять.

Я вызвал троих командиров и выслушал их мнение о сложившейся обстановке. Для личного ознакомления с положением дел на 10-километровом участке фронта до наступления темноты времени не хватило. Мне поступил телефонный вызов от майора Райххельма, постоянного сопровождающего Моделя. Он звонил с выдвинутого вперед и уже оборудованного средствами связи командного пункта, расположенного где-то поблизости. Когда складывалось тяжелое положение, нам часто задавали этот вопрос: «Какова обстановка?» Я рассказал обо всем нерадостном, что мне сообщили командиры. В наш разговор вмешался Модель, который тоже был у аппарата и все слышал. «То, что они вам рассказали, меня совершенно не интересует. Я хочу знать ваше личное мнение о противнике и войсках. Как вы намереваетесь завтра контратаковать?»

Я ответил: «С нашего левого фланга наступать вдоль реки и с запада ударить противнику во фланг».

Модель возразил: «Нет, нужно наступать с востока в западном направлении».

Мои контраргументы были бесполезны.

Модель поставил в разговоре точку: «Мой приказ остается в силе».

Он предоставил в мое распоряжение роту «Тигров». 14 сентября полковник Маттис начал наступление силами двух гренадерских батальонов, пехотного и саперного батальонов при поддержке полковой артиллерии, «Тигров» и авиации. Он вклинился в оборону противника на 3 км по фронту и значительно сузил горловину котла. Но русские упорно оборонялись. В короткое время им удалось организовать противотанковую оборону; «Тигры» не могли вести эффективный огонь, находясь под прицелом противотанковых орудий. Командир танковой роты погиб. Понеся большие потери, поврежденные тяжелые «Тигры» начали ночью медленно отходить. Один полк русских оборонялся к югу от реки и не собирался отходить. На правом фланге 707-я дивизия обеспечения отбила у противника аэродром в Олсуфьево и вернула потерянные было зенитные пушки. Здесь русская кавалерия была оттеснена на 4 км. Опасная брешь была закрыта. Отпускники, которых Модель приказал набрать по взводам, должны были без тяжелого оружия и обеспечения выполнять неблагодарную задачу. Они могли только надеяться, что, по крайней мере, хотя бы вернутся в свои подразделения. Всегда имевшиеся опасения, что отпуску может что-либо помешать, – в таком положении вполне обоснованные, – теперь оправдались; их надежды на заслуженный отпуск были перечеркнуты.

18 сентября сообщение с дивизией на правом фланге было потеряно. Батальон Гросса растянул границы южного фланга, превысив оговоренные в приказе на 10 км. Несмотря на это, войти в соприкосновение с северным флангом соседей не удалось. Как обнаружилось позднее, существовала еще одна брешь в 10 км. Опасались, что имевшие большое превосходство в численности русские части взломают здесь слабую линию обороны 55-го армейского корпуса и ударят ему во фланг. Был поднят по тревоге последний резерв дивизии: восемьдесят учеников дивизионной военной школы были посажены на грузовики и переброшены на правый фланг, на угрожаемое направление Брянск – Рославль. Затем около полуночи я позвонил генерал-полковнику Моделю и доложил о грозившей нам большой опасности и попросил – в первый раз – о помощи. Модель издал приказ об организации сборного пункта завтра к 7 часам утра, непосредственно в тылу открытого правого фланга, и обещал поддержку.

19 сентября 1943 г. было воскресенье. Ярко светило осеннее солнце. Я озаботился безопасностью бойцов дивизионной школы в предчувствии скорого наступления русских. Впереди их передовых частей появился разведотряд кавалеристов. За ними на юге и юго-востоке поднимались столбы пыли от передвигавшихся многочисленных вражеских колонн. Все, казалось, сконцентрировали свое внимание на пункте наблюдения на основном направлении. С привычным мастерством противник выявил наши самые слабые стороны. На выявление победителя в гонке, на принятие оперативного решения, касавшегося не только корпуса,