– Это она? – уточнил Хедаль.

– Она, – глухо ответил сын Сорглана. – Хотя в таком истерзанном виде женщины похожи одна на другую. Дай я подложу под неё плащ.

– Подожди, не трогай. Сперва лекарь пусть глянет. Сейчас вспомнил, что не стоит зря шевелить пострадавших.

Услышав шаги, Хедаль обернулся, посторонился и мрачно взглянул на вошедшего Валентина.

– Вы её знали, верно? И теперь узнаете, даже такой?

Хирург нагнулся, вгляделся и стиснул зубы.

– Так, живо! Её нужно в тепло и на свет, чтоб я нормально видел. Нужны носилки…

– Это она? – одёрнул Хедаль.

– Да она, она. Но давайте не будет тянуть.

– Она жива? Её можно спасти?

– Да, можно. Её нужно перенести куда-нибудь отсюда. Быстрее. Но очень осторожно, не на руках.

– Перенести на корабль! – приказал Хедаль.

– Не на корабль! Куда-нибудь здесь, в чистую комнату… Я сперва должен её осмотреть.

Хедаль холодно смерил Валентина взглядом.

– Герцог приказал перенести девицу на корабль. Там безопасней. А если её можно переносить отсюда в комнату, то можно и на корабль.

Хирург, пощупав молодую бесчувственную женщину на предмет сломанных костей, отступился. Он всегда готов был спорить в случаях, когда чувствовал свою власть, теперь же, под давлением чужой глубочайшей уверенности в себе, стушевался. Гранмар осторожно поднял Ингрид на руки, завернул её в два плаща и понёс к выходу, сопровождаемый Хедалем. Ещё тот мимоходом кивнул сопровождающим на сына ярла, все ещё отирающегося поблизости:

– Возьмите его. Герцог решит его судьбу.

Дочь Сорглана осторожно доставили на ялик, и всю дорогу к кораблю Гранмар держал сестру на руках, как ребёнка, и почти испуганно смотрел в неподвижное, будто бы постаревшее лицо. С «Фаластара» специально для неё спустили грузовую люльку, постелив на грубые доски пару толстых одеял, подняли со всей осторожностью, хоть она и не чувствовала ничего, и отнесли в каюту, неприбранную, неподготовленную, но зато снабжённую кроватью и всем необходимым. Следом потащили жаровню, полную горячих углей, и целую стопку чистого полотна. Валентин, покачивая головой, нырнул в каюту вслед за Гранмаром, затем грубо выставил его прочь, плотно закрыл дверь. Только ещё разок выглянул, позвал юнгу, отдал кучу распоряжений и снова скрылся. Туда поволокли тёплую воду, дополнительные тряпки, вино.

Хедаль выделил сотню, приказал занять поместье и приказал разворачивать корабль. В небольшом заливе ладный, но массивный, очень большой боевой корабль сразу стал казаться неуклюжим. Но тем не менее развернули его быстро – на вёслах – и распустили паруса ещё на выходе из залива. «Фаластар» был не быстроходней, чем «Крылатый» или другие корабли флотилии, но всё же надеялся догнать своих раньше, чем начнётся бой.

Риган же гнал свою флотилию вслед Скиольду. Корабли ярла были заметно меньше, чем у преследовавшего его герцога, а потому чуть быстроходнее, так что кольдеронцу пришлось посадить на вёсла всех, кого только было можно. А ещё паруса растянуть во всю ширь. Риган не особенно беспокоился, смогут ли его бойцы сражаться после того, как поработают вёслами. Они как следует отдохнули прошлой ночью, да и были из тех, кто специально натренирован тяжко работать, а потом эффективно сражаться. Кроме того, Скиольд тоже посадил своих людей на вёсла, а значит, они находятся в равном положении.

Стоя на носу флагмана, Риган напряжённо следил, как вдали маячат корабли противника. Дистанция, похоже, сокращается. Он развернулся и подал сигнал своему кормчему. Тот передал прави́ло своему помощнику и подошёл.

– Можно ещё что-нибудь сделать?

Кормчий поднял голову и потянул носом. Он оценивал ветер.

– Можно добавить парус. Те, что есть, уже и так растянуты. Темп гребли можно пока и снизить, я считаю, наши корабли медленно набирают темп, но они это делают. Пусть бойцы отдохнут.

– Делай.

– Мы их догоним. Не позже, чем к вечеру.

– Мне надо раньше.

– Постараюсь, – просто ответил кормчий и вернулся на своё место.

Добавили парус. То же самое сделали и на других кораблях. Флотилия растянулась в цепочку, чтоб не отнимать друг у друга ветер, да заодно и чтоб лучше отслеживать маневры противника. Герцог ещё раз на глаз оценил расстояние между противником и своими судами и спустился в свою каюту. Начал облачаться в доспех.

Пока он был строен и гибок, но не массивен телом, и потому надевал только кольчугу с дополнительным усилением. Он считал, что этого достаточно. Кузнец императора смог составить ему такую, чтоб телу было в ней настолько вольготно, насколько это может быть в десяти килограммах металла. Был к этой кольчуге и нагрудник, но Риган надевал его тогда, когда ждал серьёзной тяжёлой сшибки и только на земле. Облегченный доспех на корабле – ещё одна надежда, что, упав за борт, ты сможешь продержаться, пока тебя вытащат.

Будь то летняя жара или зимняя стужа – под кольчугу всегда надевались две рубахи, льняная и замшевая (последняя туго шнуровалась по телу, чтоб складки выделанной кожи не натирали в бою), и больше ничего. Сверху, само собой, можно было накидывать что плащ, что шубу, но только до боя, а уж в бою грелись движением. Герцог опоясался поясом с мечом, накинул плащ, прихватил лук и вышел на палубу. Расстояние между флотилиями ещё немного уменьшилось.

– Мы хорошо идём, мой герцог, – сказал Авдэ, один из офицеров императорской гвардии. Он был примерно ровесником Ригана, но казался старше из-за шрамов, уродовавших лицо – один поперёк лба, второй на щеке, третий – через губу и подбородок.

– Вижу. Нагоним?

– Должны. Если не случится ничего непредвиденного.

– А если случится?

– Будем искать другое решение. Думаю, ярл знает эти места лучше нас. Нам не удастся запереть его где-нибудь и навязать ему бой.

– Навяжем, когда догоним. Прикажи готовить луки и арбалеты. Наблюдатель, есть что-нибудь новое?

– Нагоняем!

– Гинор, передай на «Единорог» и «Чайку» приказ приготовиться к обходу.

– Хочешь замкнуть его в кольцо? – спросил Авдэ.

– Я его замкну, – спокойно ответил Риган.

Корабли довольно быстро сблизились на расстояние выстрела из лука, и тогда, посадив на вёсла свежих гребцов, «Единорог» и «Чайка», шедшие самыми крайними в цепи, стали замыкать дугу, как это бывает на облавной охоте. На кораблях Скиольда же постепенно сбрасывали темп, поскольку три или четыре команды были вынуждены грести без смены, а скорость эскадры, как известно,