Не шевелись, девочка, я чувствую каждый твой изгиб, каждую складочку, каждую впадинку. Не раззадоривай, я на грани!

Она всегда любила видеть свою власть надо мной, ей нравилось, что я не способен устоять перед ней. Особенно остро это чувствовал во время секса. Она возбуждалась, видя мое желание и нетерпение. Любила делать вид равнодушной, но я чувствовал, что ее штормило рядом со мной. И сейчас по-любому уже мокрая и готовая для меня.

Но у нее, мать ее, какие-то личные закидоны. Видите ли я не добрый мальчик, что дарит всем лучи добра и делает мир лучше. Да. Я полон дерьма… и много наделал лишнего. Но я ее хочу, как никого другого.

— Представим, что у нас был секс в ванной, — сказала она почти холодно и попыталась встать. Я посадил резко обратно к себе на колено, на что Аня гневно посмотрела на меня, а я незаметно кивнул в сторону двери с намеком, что там камера. Мы же влюбленные, по нежничать необходимо с утра пораньше.

Рукой не сдержал естественного желания отогнуть резинку ее шорт и медленно повести ладонью вниз, всеми пальцами… по каждой ее складочке. Чувствовал, как напрягся низ ее живота, как ее ноготки вцепились в мою руку и с силой надавили.

Она попыталась бедра убрать от меня назад, но это бесполезно… согнул пальцы и направил их дальше и почувствовал с улыбкой и удовлетворением, какая она жаждущая меня. Улыбка невольно набежала на лицо и я поймал неуверенный взгляд Ани. Потрясающие глаза, испуганные. А Губы… опустил взгляд на ее губы, просили, чтобы их поцеловали и лизнули. Попытался захватить ее губы, но Аня внезапно отвернулась, не давая себя поцеловать.

Я четвертый день зажимал ее в разных углах и пытался урвать ее поцелуй, но она не давалась… отвергала.

Моя Аня мокрая, сладкая, а запах от нее будоражил воображение. Провел пальцами вперед-назад, не спешил, отчетливо ощущал кожей ее влагу, тепло, в которое хотел окунуться.

Я все равно в нашей битве Вильмонт — Хаски выиграю, потому что хочу свой приз до конца.

Внимание приковала Анина грудь. Левой рукой задернул ей майку вверх, едва не до шеи. Чтобы одежда не мешала рассматривать мое любимое тело, которое я столько не видел.

Аня — идеальная для меня: обхват талии, я могу обхватить ее идеально двумя ладонями и поднять вверх; кожа немного темноватая, как будто загоревшая, но нежная, от легкой щетины на ней возникали красные полоски; ребра не сильно выделявшиеся, в меру, она не скелет; и, наконец, грудь, ее форма, даже цвет сосков и их размер меня всё приводило в боевой настрой.

Аня видно опешила от моей наглости, но руки подняла вверх позволяя взять в рот ее грудь. Ее бедра нечаянно заерзали на моей ладони и остановились.

Давай же, не останавливайся…

Сильнее сжал зубами сосок, чтобы она еще раз заскользила бедрами по моим пальцам.

А ее лицо… Я оторвался от ее груди, лишь бы увидеть эти полуприкрытые глаза и трепетавшие? как от легкого ветра ресницы. Аня всегда во тьме пряталась от меня, будто ей стыдно принять тягу ко мне. Она как-то развернулась спиной ко мне, наверное, скрывая лицо, в тоже время сидела на напрягшемся члене.

— Я хочу трогать тебя здесь, — мой голос прозвучал очень хрипло, я едва сдерживался, чтобы не пойти дальше. Сильнее пальцами надавил на ее мокрые складки, чтобы острее познать ее жажду. Аня запрокинула голову мне на плечо и рукой притронулась к моей шее в поглаживающем жесте, будто одобряла.

Всегда обожал, когда она притрагивалась ко мне. Это бывало редко, когда Аня совсем покидала пределы реальности.

Разве плохо, что я хочу доставить нам обоим удовольствия? Лишь в эти моменты Аня эмоциональна ко мне, поэтому всегда жаждал их больше всего на свете. В обычные моменты, моя девочка, холодная, колючая и избегала меня.

— Хочу… лизать… тебя… здесь…

Ногтями Аня впилась мне в шею. Это не больно, это обалдено, знать что она тащится от меня. Ее волосы касались моего плеча и становилось тепло от этого.

— Хочу… сюда…

Пальцами ворвался внутрь ее тела теплого, влажного и расслабленного.

Моя девочка тяжело дышала, я уже давно продыхивал через раз, будто километр намотал вокруг дома по парковой площадке. Бедрами Аня зашевелила вперед-назад, окутывая меня теплом. Хочу чтобы она на мне так прыгала. Сейчас… здесь…

— Хочу… — прошептал ей в задранную шею на ухо… — немедленно… — вырвалось, как приказ. — Ты должна быть моей!

Не знаю откуда возникала злость, когда Аня не отвечала на мое сумасшествие. Бесило ее равнодушие, хотел, чтобы и она желала меня, как я ее. Чтобы изнывала и истекала по мне, каждую минуту, что я не с ней.

Взял невольно за пряди волос и отогнул их с ее шеи, чтобы зубами провести по трепещущей жиле.

— Встань! — голос стал более жестким. Мне надо снять эти ее шорты, которые мешали вставить в нее член, Хочу, чтобы она вскрикнула, когда до конца, глубоко сядет на меня.

Аня как-то напряглась, открыла глаза и повернула шею ко мне. И я отчетливо понял по закушенной губе, что я опять, сука, что-то не то сказал.

Аня встала с моих колен, быстро опустила майку вниз, спрятав грудь, и сделала пару шагов назад подальше. Что я сделал?

Звонок в дверь заставил ее отвернуться от меня, а меня не заставил. Я не мог думать о ком-то кроме нее.

Аня пошла открывать дверь, а я с неким опозданием рванул в ванную. Не буду же гостей в шортах со стояком встречать, мол, проходите, смотрите, как я рад вас видеть.

Ее девиз «возбудим и не дадим?». Я маленький мальчик играть со мной?

Она едва избежала участи быть на столе с задранными ногами, я бы не стал сдерживаться, если бы не этот Гость! С другой стороны, хорошо, что нас остановили, потом начала бы с этим контрактом мозг выносить, что я нарушил условия.

Со мной нельзя играть, маленькая!

Пальцами вцепился в раковину, как не хрястнула по полам не знаю. Смотрел на отражение в зеркале и подобных бешеных глаз давно не видел, а свет над головой очень настырно отражался.

Прям, как Вильмонт. Сверкает Аня. Я хочу до нее дотянуться и прикрыть этот свет ото всех, владеть им одному.

Меня нужно ласкать и целовать. А она всегда пытается сбежать, поэтому хочется посадить ее на цепь дома, приковать наручниками к кровати и единолично владеть ею, пока не