Шрифт:
Закладка:
– И правда, выдалась трудная неделя: надо было подготовить виллу, составить меню, соблюсти протокол… К счастью, все прошло гладко. Кайзеру особенно понравились миндальные пирожные, императрица долго любовалась попугаями в вольере и большими пальмами юкка, а Винченцино долго разговаривал с маленьким Вильгельмом, его ровесником… – Франка улыбается. – Он наделал кучу грамматических ошибок, но его немецкое произношение – идеально.
– Выглядишь усталой, – замечает Джулия, как всегда откровенно.
– Немного, да, – соглашается Франка. – Но мне так хотелось поговорить с кем-нибудь, кто… – Она смотрит на свои ноги. – Кто не расскажет всему Палермо, что мои туфли в пыли, потому что я не успела переобуться…
Джулия смеется.
– Ах вот зачем я тебе нужна! Тогда пойдем прогуляемся по саду. Чтобы и у меня запылились туфли.
Она берет Франку под руку, и они отправляются на прогулку. Солнце садится, еще чуть-чуть, и тени окутают парк.
– Кстати, и у Уитакеров вчера все прошло превосходно! – весело восклицает Джулия. – Тина прислала мне записку и все рассказала.
– Да, она и мне написала. Ей очень хотелось отметить, что кайзер высоко оценил ее музыкальное выступление, – сказала Франка, поигрывая жемчужной нитью на шее.
Джулия замечает этот жест, сжимает ей руку:
– Новые?
Франка опускает голову и кивает.
– Иньяцио опять неприлично себя вел? – спрашивает Джулия вполголоса. – Ты поэтому меня позвала?
– Нет… то есть да. Он подарил мне этот жемчуг, и ты знаешь, что это значит… – Франка делает паузу, ее молчание полно боли. – Говорят, жемчуг – к слезам. Я никогда не хотела в это верить. По-моему, жемчуг – самое красивое, что есть на свете. Но вынуждена признать, что примета верная. Я даже не знаю, кто на этот раз его… избранница. – Франка вздыхает, выпрямляет спину. – Да уж, теперь я понимаю, что такое брак. Даже у Ромуальдо есть любовница, хоть он и женился совсем недавно.
Джулия пожимает плечами.
– К сожалению, Ромуальдо и мой брат одного поля ягоды. – Она останавливается, смотрит Франке в глаза. – Ты научилась владеть собой, но все равно расстраиваешься, я понимаю.
Джулия обнимает невестку. Ей бы очень хотелось строго поговорить с братом, чтобы он образумился, объяснить ему раз и навсегда, что он обижает Франку, но она знает, что в этом нет никакого смысла.
Поэтому она разжимает объятия и резко меняет тему:
– Теперь, когда и кайзер похвалил ее голос, нам придется в сотый раз выслушивать историю про Вагнера, которого привело в восторг исполнение Тиной отрывка из «Лоэнгрина». Но ее можно понять: щедрая природа наделила ее голосом и остроумием, но не красотой…
Франка злорадно улыбается:
– К счастью, ее дочери гораздо привлекательнее и не стремятся проявлять себя на музыкальном поприще.
Обе хихикают и какое-то время идут молча по саду. Тишину нарушает лишь голос маленького Винченцино: он катается на велосипеде под присмотром донны Чиччи и Джованны. Они подходят к ним: Джулия хочет поприветствовать мать и брата.
Вдруг, сразу за изгородью, среди деревьев Франка замечает человека. Крестьянина в коричневом пиджаке и поношенных ботинках. Глядя на нее, он подносит руку к шляпе в знак приветствия и тут же исчезает.
Франка морщит лоб и останавливается.
– Так уж необходимо, чтобы эти люди здесь расхаживали? – спрашивает она у Джованны.
Та смотрит на мужчину за деревьями, уже превратившегося в темный силуэт. Опускает глаза, кивает, сжав губы.
– Ты права. Скажу Саро поговорить с ними, чтобы не ходили здесь… – бормочет она. – Но всегда спокойнее, когда они поблизости: мало ли, что может случиться. – Она смотрит на сына и, уходя на виллу, велит: – Никуда не убегай!
Мальчик ждет, пока мать отойдет подальше, и убегает по садовой дорожке к вольеру.
– Винченцо, вернись! – кричит ему вдогонку Джулия.
Взмахнув рукой, он исчезает за кустом роз.
Джулия безнадежно разводит руками.
– Мать будет недовольна. Винченцо страшно избалован, никого не слушается. В прошлый раз он сказал мне, что хочет пострелять в попугаев и что…
Франка ее не слушает. Человека не видно, но она знает, что он все еще там. Чувствует на себе его пристальный взгляд из-за деревьев, ощущает его присутствие.
– Cet homme m’inquiète et m’effraie[19].
– Согласна. Мне тоже не нравятся все эти деревенские мужики вокруг, а что делать? – говорит Джулия. – И здесь, и в деревне, в Трабии и в Багерии постоянно кто-то за тобой следит. Пьетро в ужасе от кражи детей.
– Понимаю… – Франка оглядывается, не хочет, чтобы ее услышали. – Знаешь эту историю с недавним похищением Одри, дочери Джосса, старшего брата Пипа Уитакера? Ему пришлось заплатить, и немало, чтобы ее вернули. Какой ужас!
Джулия кивает:
– Да, слышала. Бедная звездочка, ей, наверное, в первое время снились кошмары. Я слышала про Фавориту. Кажется, на них налетели вчетвером и избили конюха, который ее сопровождал. Если бы такое случилось с моими детьми, не знаю, что бы я сделала.
– Заплатила бы, как поступил Джосс. С него потребовали сто тысяч лир, и он отдал их беспрекословно. Префект попытался вмешаться, но Уитакеры держали язык за зубами. Были страшно напуганы и предпочли не поднимать шума.
Из вольера доносится клекот орла, за ним возглас Винченцино. Джулия хмурится:
– Боже мой! Если бы они украли моего брата, мать умерла бы.
Франка обнимает золовку.
– Такого не случится, – успокаивает она, но голос ее звучит не слишком уверенно.
Франка помнит, как много лет назад она отчитала Франческо Ното, главного садовника, за плохо подстриженные розы, которые ей доставили из Англии. Иньяцио подождал, пока Франка вернется в дом, отвел ее в сторону и, обняв, прошептал:
– Любимая, будь добра, всегда относись с уважением к этому человеку и к его брату Пьетро, привратнику. Они… друзья, которые помогают охранять наше спокойствие.
Только тогда Франка заметила, что, кто бы ни обращался к этим двум, все выказывали им почтение. Все. Франка не стала проявлять излишнее любопытство: хоть и жила под стеклянным колпаком, но некоторое представление о жизни она все же имела.
Вскоре из виллы выходит Саро, слуга Иньяцио, и быстрым шагом направляется к конюшне. Он нервничает и приветствует ее бегло.
Несколькими секундами позже на террасе виллы показывается Джованна и кивает.
Франка кивает в ответ. Берет Джулию под руку и зовет Винченцино домой.
Повернувшись спиной к саду, Франка уходит. Не хочет ничего видеть.
* * *
10 августа 1897 года выдалось светлым и теплым. Палермо дремлет вполглаза, а свет зари уже властно просачивается сквозь ставни и приоткрытые двери.
Горничная бежит через анфиладу залов, гостиных и комнат на первом этаже виллы в Оливуцце. Дрожит, спотыкается,
