Мать слабо улыбнулась:

– Мой Леннокс действительно король?

Анника приподняла обмотанное цепями запястье:

– Да, и доказательство тому – эти книги. Хотя моя власть невелика, я сделаю все от меня зависящее, чтобы упрочить его положение. Вам не о чем волноваться, госпожа.

Кивнув, мать обратилась ко мне:

– Ты не ошибся в выборе. В отличие от твоего отца.

На мои глаза навернулись слезы.

– Не говори так.

Мать протянула дрожащую руку и сжала мою ладонь:

– Скорбь сделала меня малодушной. Прости.

– Я давно простил. Надеюсь, и ты не держишь на меня зла.

– Тогда исполни мое пожелание.

Я склонил голову, отдавая дань уважения той, что произвела меня на свет и за долгие годы не услышала ни одного доброго слова в свой адрес:

– Говори!

– Живи. Живи и будь счастлив!

У меня перехватило дыхание. Я кусал губы, чтобы не разрыдаться, не омрачить своими слезами последние минуты матери.

– Хорошо, госпожа.

Мать вздрогнула и испустила дух. В один день мы с Анникой стали круглыми сиротами.

Не знаю, какими словами выразить всю гамму обуревавших меня эмоций. Тут было отчаяние, надежда и сомнения. Я обрел престол, но в груди зияла пустота, которую ничем не заполнить.

Однако через секунду все мои трудности с формулировками утратили смысл. Изможденная до предела Анника лишилась чувств и рухнула мне на руки.

Анника

Свет проник сквозь сомкнутые веки и разбудил меня. Тело моментально отозвалось мучительной болью, и малейшее движение усиливало агонию.

Поморщившись, я коснулась живота и вдруг услышала:

– Тихо-тихо, не трогай. Потерпи, пока заживет. – Мои глаза широко распахнулись. Эскал! Неужели мне мерещится? Но нет, брат и впрямь сидел рядом с моей кроватью. – Поверь, с таким ранением шутки плохи. Нужно время.

По моим щекам заструились слезы.

Брат сокрушенно покачал головой:

– Знаю, это моя вина. Ты имеешь все основания меня ненавидеть. Мне не следовало…

– Ответь мне на один вопрос, – перебила я; преисполненный раскаяния, брат выжидающе смотрел на меня. – У меня наконец появилась сестра?

Едва сдерживая слезы, Эскал кивнул и, обернувшись, сделал знак Ноэми, до сих пор тихонько сидевшей у окна. На ней было ярко-желтое платье с воланами и пышными бантами на рукавах. Чувствовалось, что каждый стежок выполнен опытной мастерицей. Не удивлюсь, если Ноэми много лет тайком трудилась над платьем в надежде, что когда-нибудь ей посчастливится его надеть.

Я стиснула ее руку:

– Когда вы вернулись? Кто надоумил вас бросить все и скорее явиться домой?

Дом. Я сердито тряхнула головой. Пора отучаться от привычки называть Кадир домом.

– Во-первых, мы не успели далеко уехать. Нас обвенчали в маленькой церкви в паре миль от замка. Заночевать решили на постоялом дворе, но в сумерках туда вломился лорд Леманн с криками: «К оружию!» Он рассказал, что вражеская армия штурмом взяла замок, вся королевская семья исчезла, а захватчики вот-вот пойдут в наступление. Леманн так разволновался, что даже не узнал меня. Я поднялся к Ноэми и сообщил ей о случившемся. Похоже, весть о смерти отца и моем бегстве еще не достигла посторонних ушей. Но больше всего пугало твое исчезновение. Я боялся, что ты погибла, и это в корне меняло ситуацию. Каковы бы ни были мои устремления, долг требовал вернуться и защитить престол, – мрачно поведал Эскал. – Ноэми же пеклась только о тебе. – Он одарил ее улыбкой. – Мы поспешили в замок. Ворота были сорваны с петель, стены разрушены. Повсюду, куда ни глянь, лежали трупы. А целое крыло сгинуло в огне. – Эскал покачал головой. – Поверить не могу, что все это приключилось за считаные часы.

Я судорожно сглотнула. Эскал не знал и половины.

– А дальше? Кто-нибудь пытался вам воспрепятствовать?

– Нет. Мы старались не попасться никому на глаза, но, похоже, страсти улеглись еще до нашего появления. Мной руководило единственное желание разыскать тебя. Однако молодой человек из дарейнианской армии нашел нас первым. Я обнажил меч… Стыдно сказать, но он едва не выскользнул у меня из рук… – Эскал вздохнул. – Так или иначе, он спросил мое имя, и я ответил. Тогда он заверил, что мы в полной безопасности, и велел следовать за ним. Признаться, меня одолевали сомнения, но провожатый привел нас в чудом уцелевший зал, и офицер Палмер, хорошо тебе знакомый, да? – (Я вымученно улыбнулась.) – Офицер Палмер сидел на полу перед двумя раскрытыми книгами. А офицер О’Сакрит… – Эскал многозначительно покосился на меня, – изучал каждую страницу с благоговением кладоискателя, отыскавшего заветное сокровище.

Я приподнялась на локтях, и рана моментально дала о себе знать.

– Леннокс! Где он сейчас?

Эскал с изумлением наблюдал за мной:

– Выходит, это правда?

– Что именно? – спросила я.

– Он поведал мне совершенно невероятные вещи. Подлинную историю становления Кадира, свою родословную. Однако особенно меня потрясли его пылкие заверения, что он любит тебя больше жизни.

Я сморгнула набежавшие слезы:

– Он действительно так сказал?

– Можешь не сомневаться.

Ноэми лукаво улыбнулась:

– Вы бы слышали его речи! Не во всяком любовном романе такое встретишь. Не будь я так счастлива в браке…

Эскал притворно нахмурился:

– Поздно. Теперь ты моя жена.

Ноэми хихикнула и зарделась от счастья.

– Леннокс рассказал тебе главное? Что королевство отныне принадлежит ему?

Брат тяжело вздохнул:

– Никогда бы не поверил, если бы воочию не видел обеих книг. Если хочешь знать мое мнение… – Он замолчал, подбирая слова. – Я с радостью отрекся от престола в твою пользу. Мне не нужна ни власть, ни титулы. Меня ничуть не покоробит отречься от них во имя справедливости. Смущает только одно – Леннокс. Мне сложно судить о нем, имея в распоряжении лишь тот неоспоримый факт, что он убийца нашей матери. Разумно ли отнимать корону у той, что так великолепно проявила себя в роли правительницы, и вверять ее темной лошадке? Мое сердце обливается кровью при мысли, что тебе придется оставить трон, дворец и, по всей видимости, страну. Ведь это земля твоих предков. Наших предков.

– Я много размышляла об этом. Тебе сложно судить о Ленноксе, поскольку ты его совсем не знаешь, зато хорошо знаю я. Надеюсь, ты доверишься суждению сестры. Леннокс не снимает с себя вины за смерть нашей матери, но глубоко раскаивается в содеянном. Известно ли тебе, сколько раз он щадил мою жизнь? – У меня вырвался слабый смешок. – А сколько раз спасал от неминуемой смерти? Тебе нечего бояться. Эскал, мне тоже… тоже жаль расставаться с короной. С первых минут она окрыляла меня. Нет, не полномочиями, а ответственностью. Груз королевских обязанностей изнурял, но и приносил удовлетворение. Толкал на благие поступки и