Шрифт:
Закладка:
Дурнота не отступала. Слишком много испытаний выпало на мою долю за столь короткий промежуток времени. Несмотря на все усилия, кровопотеря была очень велика. Однако я упорно двигалась к своей цели.
Королевы не падают в обморок.
Добравшись до библиотеки, я тихонько отворила дверь. Очевидно, привязанность Ретта была сильнее, чем чудилось мне до сих пор. Едва ли он сам понимал всю глубину своих чувств. С моим неизбежным браком он смирился, но мысль, что я могу кого-то полюбить, была для него поистине невыносима.
Никакие меры предосторожности не помогли. Сразу за дверью я наткнулась на Ретта. Казалось, после нашей перепалки он не сдвинулся с места.
– Почему ты бездействуешь? – с порога накинулась я. – Замок взяли штурмом.
Ретт пропустил мой вопрос мимо ушей:
– Тот гвардеец. Он и есть Леннокс, ведь так? После похищения ты отзывалась о нем с такой опаской. Беззлобно, но настороженно. Однако после возвращения с Острова твои речи изменились. В интонациях звучало чуть ли не вожделение… – Он презрительно фыркнул. – Чем я тебе не угодил?
– Ретт, сейчас не время. Кадир в опасности. Без этих книг войну не остановить.
Он смерил меня пристальным взглядом:
– Собираешься отдать бесценные книги этому скоту? – Остатки его самообладания улетучились, своды огласил негодующий вопль. – Анника, если тебе так ненавистен Кадир, почему ты не согласилась бежать со мной? Почему пренебрегла моей любовью?
– Ретт, ты меня не любишь! И никогда не любил! Просто излил свои чувства на первого, кто подвернулся, – на меня. А ведь я почти поверила тебе! Поверила, пока не узнала, каково это – любить. Взгляни на себя! Люди гибнут, а ты устраиваешь мне выволочку. Где твое благородство?
Ретт скрестил руки на груди, задумался. Своими повадками он напоминал Николаса, когда тот сбросил маску и явил мне свое истинное лицо. Я словно видела перед собой незнакомца.
– Хороший вопрос. Ведь это ты разбила мне сердце. Предала страну, корону. Поэтому ответственность за гибель этих людей должна быть и на твоей совести. – Он вытащил из-под стола заплечный мешок и закинул его на плечо.
Несмотря на грозные слова, он держался спокойно. У меня отлегло от сердца. Пусть уходит с миром.
В следующий миг Ретт схватил со стола горящую лампу, наполненную маслом, и швырнул ее через всю библиотеку в стеллаж с историческими летописями.
– Ретт! – в ужасе воскликнула я, беспомощно наблюдая, как быстро занимаются стены.
– Покажи народу, какова ты на самом деле, Анника, – размеренно произнес он. – Чью историю ты попытаешься спасти? Нашу… или его?
Никак не отреагировав на его слова, я пробежала мимо Ретта и начала рубить мечом полки, к которым были прикованы книги. Брызнули щепки. Цепи мне не разрубить, но их можно вызволить из дерева и унести с собой. Рана на животе горела огнем, однако я снова и снова заносила клинок. Наконец оба тома легли мне в руку. Я спрятала меч в ножны и с негодованием обернулась к Ретту.
Прижав книги к груди, под звон цепей я помчалась в исторический раздел. Я не могла оставить книги с историей народа Леннокса, опасаясь, что их схватит Ретт или сожрет огонь, а потому одной рукой попыталась приподнять сиденье с ближайшей скамьи, где хранился песок.
Ведра оказались слишком тяжелыми. Отчаявшись вытащить их одной рукой, я черпала песок пригоршнями и кидала в разгорающееся пламя. Впрочем, без особого успеха. От черного дыма слезились глаза, грудь распирало кашлем.
Этот бой мне не выиграть.
По щекам заструились слезы. Старинные летописи. Позорные и славные деяния моих предков. Огонь медленно пожирал все перипетии нашей истории. Мой бесценный Кадир… Прости.
– Почему он? – раздался над ухом голос Ретта.
– Помоги мне! – взмолилась я, задыхаясь в черных клубах. – Ты клялся защищать библиотеку даже ценой жизни. Так помоги спасти ее!
– Он убил твою мать! Он чудовище!
– Ретт, книги – единственное, что может остаться у нас к рассвету! Не дай им сгинуть в пламени!
– Я всегда поддерживал тебя! – надрывался он. – Не покидал в трудную минуту.
Я вздохнула, осознав всю бесплодность своих попыток:
– И ты же доставил мне самое горькое разочарование.
Я повернулась, чтобы уйти. Плевать на Ретта. Мне необходимо отыскать Леннокса и передать ему то немногое, что удалось спасти.
Ретт сжал мое запястье:
– Ты действительно собралась к нему? Сейчас? Бросив библиотеку на произвол судьбы?
Мной вдруг овладела ярость. Как он смеет обвинять меня после всего, что натворил?! Намотав цепь на руку, я поудобнее перехватила оба тома и с размаха обрушила их на голову Ретта. По обыкновению, книги сослужили мне добрую службу. Ретт повалился навзничь.
С трудом сохраняя самообладание, я склонилась над тем, кого привыкла считать другом:
– Если Кадир выстоит, тебе лучше убраться отсюда подобру-поздорову. Иначе угодишь в тюрьму за измену.
Прижимая книги к ноющей груди, я помчалась со всех ног. Ради себя, ради Леннокса, ради тех, кого еще можно спасти.
За очередным поворотом мне встретились четверо гвардейцев.
– В библиотеку, скорее! – скомандовала я. – Погасите огонь!
Они беспрекословно бросились выполнять приказ, а я продолжила свой путь, сама не зная, куда иду.
Леннокс
– Никого не убивать! Брать пленных! – на бегу командовал Палмер.
Мы с Иниго вторили ему, но было уже слишком поздно. Картина, открывшаяся нашему взору, ужасала. Замок был усеян трупами. Страшно вообразить, чем завершится бойня к рассвету.
Если мы до него дотянем.
Мамун предложил отправиться в тронный зал, где вовсю кипело сражение. Я безропотно следовал за Палмером в надежде найти Аннику в конце бесконечных коридоров.
Кровавые отпечатки на полу возвещали, что мы у цели. Какими зловещими чудились алые следы, оставленные изящной женской туфелькой. Хотелось верить, что ее владелица жива. Наши шаги эхом разносились по необъятному залу, где царил полный разгром. В отблесках еще не погасших свечей виднелись перевернутые кресла, возле зияющих окон высились груды осколков.
Анники тут не оказалось… зато оказался кое-кто другой.
– Леннокс! – с надеждой окликнула мать из противоположного конца зала. Она метнулась было ко мне, но Каван грубо стиснул ее запястье. Похоже, он наконец отыскал трон.
Мой трон.
– Почему ты вечно все усложняешь? – прорычал Каван.
Я осторожно двинулся к нему, как никогда остро ощущая, что мы оба готовы перешагнуть последний рубеж.
– Нетерпеливый. Своенравный. Непокорный, – звенящим от ярости голосом перечислял Каван, он выпустил запястье матери и водрузил всю пятерню на подлокотник трона. – Однако