его людей понеслись стрелы, но не долетели до баррикады и упали на лед. Джошуа и его спутники спустились вниз и скрылись за кустами, которые росли вокруг баррикады, и Саймон их больше не видел.

Фенгболд снова что-то крикнул, и нечто, похожее на огромную баржу, медленно сползло на лед. Боевую машину тащили большие ломовые лошади в кожаных доспехах, и лед громко затрещал. Казалось, это кричали проклятые души. На барже лежали большие, чем-то набитые мешки.

Саймон не смог удержаться и покачал головой — несмотря на страх, он был впечатлен. Кто-то в лагере Фенгболда хорошо спланировал нападение.

Огромные сани двигались по льду, солдаты принца отвечали стрельбой из луков — впрочем, стрел было совсем немного, и Джошуа предупредил, чтобы лучники их берегли — большая часть не причиняла неприятелю никакого вреда, они не могли пробить доспехи лошадей или обитые железом борта саней. Через некоторое время лошади стали походить на длинноногих дикобразов, а там, где проходили сани, широкие полозья полностью очищали лед от снега. Из отверстий в мешках сыпался песок, гладкая поверхность становилась шершавой, и солдаты Фенгболда, шедшие за санями широкой колонной, могли без помех двигаться или скользить вперед.

— Да проклянет их Эйдон! — Саймон почувствовал, как у него сжимается сердце.

Армия Фенгболда длинной колонной преодолевала лед, издалека напоминая муравьев.

Один из троллей с широко раскрытыми глазами произнес слово, смысл которого Саймон понял только частично.

— Шаммак.

Впервые у Саймона внутри змеей свернулся страх, душивший надежду, но он твердил себе, что должен придерживаться плана, хотя теперь он казался ему сомнительным.

— Ждем. Мы будем ждать.

Далеко от Сесуад’ры и, странным образом, рядом, в сердце древнего леса Альдхорт, началось движение. В густой роще, где было совсем немного снега, укрывавшего лес уже много месяцев, всадник проехал между двумя вертикальными камнями и направил своего нетерпеливого скакуна в центр поляны.

— Следуйте за мной! — крикнул он на самом древнем языке Светлого Арда. Его доспехи были синими, желтыми и серебристо-серыми, отполированными до блеска. — Проходите сквозь Врата Ветра!

Другие всадники стали появляться между двумя высокими камнями, и очень скоро лощина наполнилась паром их дыхания.

Первый всадник остановил лошадь перед собравшимися ситхи, обнажил меч и поднял его так, словно намеревался пронзить облака. Его волосы, перевязанные только голубой лентой, когда-то были цвета лаванды. Теперь же стали белыми, как снег на ветках деревьев.

— Следуйте за мной, следуйте за Индрейю, мечом моего деда, — вскричал Джирики. — Мы идем на помощь нашим друзьям. Впервые за пять столетий зида’я отправляются в сражение.

Остальные воины подняли и направили в небеса свое оружие. Зазвучала странная песня, низкая, как крики болотных выпей, дикая, точно вой волков, и очень скоро лес задрожал от ее мощи.

— В путь, Дома Рассвета! — Худощавое лицо Джирики стало свирепым, глаза горели точно угли. — Вперед, вперед! И пусть дрожат наши враги! Зида’я снова обнажили клинки!

Джирики и все остальные — его мать Ликимейя на высокой черной лошади, Йизаши Серое Копье, отважная Чека’исо, прозванная Янтарные Локоны, и даже одетый в зеленое дядя Кендрайа’аро с мощным луком — пришпорили лошадей и покинули поляну с громкими криками и пением. Они так шумели, что деревья стали клониться к земле, словно их что-то смутило, а ветер стих, когда они ускакали прочь.

11. Дорога назад

Мириамель съежилась под плащом, пытаясь исчезнуть. Казалось, все, кто проходил мимо, замедляли шаг, чтобы взглянуть на нее, худые вранны со спокойными карими глазами и лишенными выражения лицами, а также пердруинские торговцы в слегка потрепанных, но богатых одеждах. Складывалось впечатление, что каждый замечал девушку в монашеской одежде и с коротко подстриженными волосами, и это заставляло ее нервничать. Почему Кадраха так долго нет? Конечно, ей не следовало отпускать его на тот постоялый двор одного.

Когда монах наконец появился, у него было очень довольное лицо, словно он решил невероятно сложную задачу.

— Это на причале Торфяная баржа, я все правильно запомнил. Не самый респектабельный район города.

— Ты пил вино. — Слова Мириамель прозвучали слишком резко, но она замерзла и испытывала нетерпение.

— А разве я мог рассчитывать, что владелец трактира укажет мне дорогу, если я ничего не куплю? — Кадраха было совсем нелегко вывести из равновесия.

Казалось, он избавился от отчаяния, которое не оставляло его, пока монах находился на лодке, впрочем, Мириамель видела, что ему не удалось скрыть его полностью, мрачное настроение проглядывало сквозь напускную веселость.

— Но у нас нет денег! — жалобно проговорила она. — И нам приходится идти пешком через проклятый город, чтобы найти место, которое, по твоим словам, тебе известно.

— Успокойтесь, миледи, я поспорил на бросок монеты и выиграл — мне очень повезло, потому что я не смог бы расплатиться в случае неудачи. А теперь все хорошо. В любом случае именно то, что нам пришлось идти пешком по городу, где полно каналов, сбило меня с толку, но, получив указания хозяина трактира, мы без проблем найдем нужный нам постоялый двор.

— Без проблем. — Мириамель горько рассмеялась в ответ.

В течение трех недель они вели жизнь нищих — сначала несколько дней мучились на лодке, затем пробирались через прибрежные города юго-восточного побережья Наббана, просили еду, и, если везло, их иногда соглашались подвезти хозяева фургонов. Но большую часть времени они проводили в бесконечной ходьбе — и у Мириамель возникло ощущение, что если бы удалось убрать ноги от ее тела, они бы продолжали идти дальше сами. Такой образ жизни был хорошо знаком Кадраху, и он с легкостью к нему вернулся, но Мириамель все больше уставала. Теперь она бы не смогла жить при дворе отца, но внезапно давящая атмосфера замка дяди Джошуа в Наглимунде стала казаться ей гораздо более привлекательной, чем несколько месяцев назад.

Она повернулась, чтобы не сказать еще что-нибудь резкое Кадраху — Мириамель чувствовала запах вина даже на расстоянии вытянутой руки, — и для него это стало неожиданностью. Веселое выражение исчезло с его лица; запавшие щеки прежде круглого лица и тени под глазами заставили Мириамель произнести совсем другие слова.

— Ну… тогда пойдем. — Она взяла его под руку. — Но, если ты не найдешь это место в самом ближайшем будущем, я столкну тебя в канал.

Из-за того, что они не могли заплатить лодочнику, им пришлось потратить большую часть утра на то, чтобы преодолеть сложный лабиринт деревянных мостков Кванитупула и добраться до причала Торфяник. Каждый следующий поворот приводил их в тупик, очередной переход заканчивался в заброшенной