– Рыбы – хоть торговлю начинай! – приподнял мешок Берсенев.

– Ничего, соседей угостим.

Вечером, после ужина и обещанной Берсеневу бани, друзья присели на скамейку во дворе, наслаждаясь вечерней прохладой.

– Тебе когда на службу? – спросил Сергей.

– Через десять дней. Теперь за своим семейством съезжу – они у Татьяниных родителей – и на Север.

– Тане привет передавай.

– Хорошо. – Юрий немного помолчал и произнес мечтательно: – Нам бы все-таки как-нибудь с Лёнькой втроем собраться, а? Он уже уверен был, что мы с ним сюда вместе вырвемся. Все уши мне прожужжал рыбалкой.

– Будем надеяться, в другой раз получится.

Утром Стеклов отвез Юрия на вокзал. А через три дня уехал и сам.

4

С возвращением курсантов из летнего отпуска притихшее, притаившееся училище вновь ожило. Жизнь снова закипела в его многочисленных коридорах, кабинетах, казармах.

С началом учебного года для контроля выполнения распорядка дня и дисциплины в училище был объявлен десятидневный организационный период. Выполнение элементов распорядка дня строго контролировалось специально назначенными офицерами.

Чтобы исключить замечания на факультете, Кречетов назначил неофициальные дежурства своим заместителям, наказав им личный повышенный контроль в ротах, присутствие на всех построениях факультета и внезапные проверки хода занятий. Им надлежало прибывать на службу еще до утреннего подъема курсантов, а убывать после отбоя.

На третий день организационного периода, во время занятий курсантов, Стеклов осматривал казарму факультета. Завершал свой обход он помещением роты Болдырева. Дверь в кабинет командира роты была открыта, и тот вышел, услышав, что дежурный по роте кому-то рапортует. Они вместе со Стекловым обошли помещения роты и после этого вошли в его кабинет.

– Алексей Александрович, по содержанию помещений замечаний нет. Доклад сегодня будет проведен раньше, в связи с убытием Степана Аркадьевича… – Стеклов задержал взгляд на шкафу, в котором за стеклянной дверцей лежали военные артефакты: немецкий противогаз, советский штык-нож и перстень. Очевидно, от долгого пребывания в земле предметы были изрядно побиты коррозией.

Сергей взял перстень и внимательно рассмотрел изображение. Парящий орел, в когтях – свастика. Болдырев сел в кресло, достал из лежащей на столе пачки сигарету, но, подумав секунду, закуривать не стал, вспомнил слова Стеклова.

– Интересная вещица… Если не ошибаюсь, такие перстни имели право носить исключительно асы Люфтваффе?

– Верно, – скупо обронил Болдырев.

– Откуда, если не секрет?

– Друг подарил. Увлекается. В Ленобласти этого добра много.

– Согласен, – Стеклов положил перстень на место и вышел.

От казармы Сергей направился в свой кабинет. Стоял прекрасный сентябрьский день; солнце грело еще по-летнему, только листва на деревьях кое-где уже была испачкана желтизной.

Обогнув здание казармы, Сергей вышел на главную аллею. Метрах в сорока навстречу ему шли Анна и Катерина. Девушки громко, заливисто смеялись.

– Здравия желаем! – весело сказала Анна, когда они поравнялись со Стекловым.

– Здравствуйте, – улыбнулся Сергей.

– Привет, – сказала Катерина, щурясь от солнца, светившего ей в лицо, и прикрываясь рукой.

– Что еще за «привет»? Что за фамильярность, Катерина Андреевна? – взглянула на нее Анна. – Товарищ капитан-лейтенант, а вам не говорили, что вы неприлично загорелы?

– Это рабочий загар: в огороде у деда. Так что, если желаете иметь такой же – милости просим, – усмехнулся Сергей.

– Спасибо, увольте. Я сельхоздеятельность органически не перевариваю. Ладно, Катя, идем, а то опоздаем. Всего хорошего, товарищ капитан-лейтенант, – сказала Аня, потянув за руку подругу в сторону выхода из училища.

– И вам.

– Сереж, заходи к нам на чай как-нибудь, – сказала Катерина, оборачиваясь.

– Спасибо. Обязательно.

– Так-так. Я чего-то не знаю? – услышал Стеклов удаляющийся голос Анны.

– Ты о чем? – спросила Катерина.

– Об этом самом: Сережа… на чай…

– Отстань…

Стеклов проводил девушек взглядом и, развернувшись, увидел в окне казармы силуэт Болдырева. На таком расстоянии он не различал его лица, но чувствовал, что тот тоже смотрит на него.

У кабинета Сергея ждал Кобзарев.

– Зачем понадобился, Миша? – спросил Стеклов, открывая дверь и приглашая его войти. – Присаживайся, – он указал ему на стул у стола.

– Надо назначить время контрольного смотра роты по приведению к присяге.

Михаил, выпустив свой пятый курс, теперь возглавил роту нового набора. Через несколько дней должна была состояться присяга.

– Назначь любое удобное тебе, – сказал Сергей, сосредоточенно разбирая какие-то бумаги в ящике стола. – Как дела вообще? Справляешься? – спросил он, выпрямившись.

– Справляюсь. Не тяжела наука, – усмехнулся в ответ Михаил.

– Ну не скажи. Сам ведь знаешь: далеко не всех командиров добрым словом поминают как подчиненные, так и начальники.

– Это да, – согласился Михаил. – Ты сказал, и я вспомнил вдруг: мой командир боевой части на корабле все время пытался со всеми дружбу вести. Знаешь, ходит так, в глаза заглядывает. Перед начальством плохим боялся показаться, поэтому не перечил никогда, а подчиненных вроде как уговаривал подчиняться. Обидно мне за него было: не раз был свидетелем, как за глаза его высмеивали.

– В том-то и задача: чтоб и требовательным быть, и уважение при этом не потерять. А ты говоришь…

Разговор нарушил вошедший Степан Аркадьевич. Офицеры встали.

– Сидите, сидите, – коротко махнул он рукой. – Михаил Викторович, ты-то мне и нужен. Тебе фамилия Демидов о чем-нибудь говорит?

– Нет.

– Это заместитель главного прокурора города. Знаешь, что у тебя в роте есть курсант с такой же фамилией?

– Знаю.

– Понимаешь, к чему я веду?

– Видимо, к наличию родственных связей.

– Причем самых тесных. Это его сын. А несколько минут назад я имел удовольствие общаться по телефону с его женой, интересовалась о жизни сына. Так что ты предупреди там старшин своих, чтобы они палку в воспитательном процессе первого курса не перегибали, а то несдобровать нам будет, если какие-нибудь жалобы до такого человека дойдут.

– У меня в роте с этим строго, Степан Аркадьевич.

– Надеюсь. Сергей Витальевич, а тебе привет от командира твоего: созванивались утром.

– Спасибо.

Михаил вышел.

– Ну как, Сергей Витальевич, освоился? – спросил Кречетов, медленно обведя взглядом кабинет.

– Так точно.

– Как с офицерами? Общий язык нашел?

– Нашел, вроде бы.

– Слушай, я тут с командиром твоим поговорил, а потом задумался: как тебя сюда занесло? Толковый офицер, молодой, перспективный…

Стеклов молчал.

– Не хочешь – не говори, дело твое, конечно. Мне интересно просто. Поссорился с кем-то?

– Да, с начальником штаба эскадры…

– Ого! Что ж, бывает… Ладно, углубляться не буду. Хоть начальник и всегда прав, но, думается, у тебя свои причины были.

Когда Степан Аркадьевич вышел, Сергей решил сходить в отдел кадров и узнать насчет обещанной ему комнаты в общежитии. Там его не обрадовали: до сих пор не было свободных комнат. Белкин, конечно, на улицу не выгонял, но не хотелось злоупотреблять гостеприимством друга. Успокаивало то, что сейчас Виктор был в очередной