- Осквернен? Ты прав. С того дня, когда мой внук появился на свет, никто не осмеливался произнести при мне этого слова, но скрывать тут нечего. Мне проще проглотить кинжал, нежели назвать его членом нашего рода. Он осквернен, осквернен человеческой кровью, - древний шаман снова посмотрел на меня, но теперь во взгляде его не было злости – одна печаль. – Должно быть, все об этом говорят. Это бесчестье нельзя искупить. Нельзя ничем, кроме смерти, - глубоко вздохнув, он уставился в темноту комнаты.

Мне хватило ума промолчать. Все знали о его внуке-полукровке, ребенке его искалеченной дочери и напавшего на неё человека. Уже более десяти лет и она, и он не показывались никому на глаза, но слухи гласили, что они все ещё живы. И этого мы понять не могли. Если бы на её месте оказалась дочь кого-нибудь из нас, мы бы убили и её, и зародыша, чтобы смыть позор с нашего рода. Почему этого не произошло?

Шаман снова посмотрел на меня, словно читая мои мысли.

- Воле богов мы подчиняемся, не задавая вопросов, - усталым голосом процитировал он известное утверждение. – Они заговорили со мной, когда я держал нож над животом своей дочери, желая очистить нашу честь, но их слова заставили меня отвести лезвие в сторону. По их повелению Зет вырос среди нас, в жилище моей дочери, хотя они и не объяснили мне причин. Я держу девчонку и её ублюдка взаперти, ведь этого боги не запрещали, кормлю их раз в день и оставляю им свечу-другую, но не дозволяю скверне приближаться к нашим сородичам. Такова была воля богов, и я подчинился ей, как поступил бы любой из нас, - он потер лицо костлявой рукой.

Я изо всех сил постарался скрыть удивление, вызванное этим откровением. Воля богов? Раз он так заявляет и все ещё жив, значит, это, наверное, правда. Снова отведя свой ясный и чистый взгляд в сторону, старик опять наполнил свою чашку и надолго уставился в неё, задумчиво пожевывая нижнюю губу.

Наконец он сделал глоток и поставил чашку. По его иссохшим губам скользнула тень улыбки, но веселья в ней не было.

- Я старше самого старого из наших сородичей, - тихо произнес он. - Если я снова увижу середину зимы, то мне исполнится сорок шесть лет. Я все время испытываю боль. Каждый раз, ложась спать, я молю богов о смерти, но они хотят, чтобы я протянул ещё немного, - взгляд его холодных глаз устремился на меня через стол.- Капитан, сможешь ли ты угадать, почему?

- Что почему? – поколебавшись, спросил я. Я совершенно потерял нить беседы и теперь с осторожностью взвешивал каждое слово, боясь навлечь на себя гибель.

- Почему боги сохранили мне жизнь, хотя я столь страстно молил их о смерти, - терпеливо произнес он.- Я гнию изнутри, и все же, просыпаясь каждое утро, втягиваю воздух в свои кровоточащие легкие. Как ты думаешь, зачем богам нужно, чтобы я прожил чуть дольше?

 - Понятия не имею, ваше темнейшество, - будь я поглупее, то, возможно, и решился бы высказать свои предположения, но это был бесполезный способ рискнуть собственной душой.

Шаман поджал губы, словно сдерживая смех.

- Недавно боги снова говорили со мной, - произнес он, как будто совершенно забыв о том, о чем мы только что говорили. – Они явились ко мне во сне. Они сказали, что настало время выпустить моего внука, поставить его во главе отряда настоящих гоблинов и отослать из пещер, - сверля меня взглядом, старый шаман глубоко втянул носом воздух. – Я считаю, что пора положить конец твоим терзаниям, капитан Кергис. Сегодня вечером вы отправитесь в набег, и я уже отдал приказ троим сержантам собирать отряды. Ты пойдешь с ними, а поведет вас мой внук. Вы направитесь в земли людей, которые лежат далеко от Нижней Ночи, так что возьми с собой все необходимое снаряжение и припасы.

На миг мне показалось, что я оглох, настолько ошеломила меня эта новость. Гоблины-воины под предводительством полукровки-человека?

- И каково же будет наше задание? – наконец выдавил я из себя.

- Зет даст вам знать, - произнес Скраланг. – Слушайся его так же, как слушался бы меня. Словно руководить вами будут сами боги.

Внезапно морщинистое лицо старика придвинулось вплотную к моему, и я почувствовал аромат напитка, который он пил. Это оказался эль, смешанный с болеутоляющим из цветов трупной лилии. Запах был мне знаком – на поле боя многие воины жевали эти цветы, чтобы заглушить боль. Порой тяжелораненые, переборщив с этим средством, впадали в сон, от которого уже не могли очнуться. Мы оставляли их на съедение собакам.

- Боги велели, чтобы Зет вышел во внешний мир, - твердо произнес шаман, и я содрогнулся от запаха его дыхания. – Больше они не сказали ничего. Что же касается меня, то, когда он уйдет, я наконец смогу очистить от скверны имя моей семьи. Я омою мой род кровью дочери, но, боюсь, даже это не подарит мне долгожданную смерть. Боги хотят от меня ещё чего-то, но их планы мне неизвестны, - Скраланг откинулся назад. – Остальные мои сны в последнее время тоже были тревожны. Боюсь, боги недовольны тем, что наша жизнь в последнее время стала скучна и полна бессмысленных стычек. Ты тоскуешь, капитан Кергис, ведь ты тоже это чувствуешь. Мы уже не выходим наружу, чтобы, как в прежние времена, напомнить миру поверхности о нашем существовании. Разумом мы стали старыми, старыми и мелочными, и продолжаем скрываться в пещерах и жаловаться на темноту. Мы недостойны называться детьми своих отцов, мы не стоим даже последних из их рабов,  - старый шаман опустил взгляд, и лицо его обмякло. – Полагаю, больше всего боги недовольны мной, их слугой, ведь именно я допустил появление подобного упадка. Вопреки нашему учению я предпочитал искать более легкие пути, а не бороться, и гниль моих речей распространилась среди нас и заразила нас, - он снова посмотрел на меня. – Капитан Кергис, ты когда-нибудь задумывался о том, что эта скверна в наших рядах может являться отражением чего-то большего? Если появление Зета и то, как это произошло, было неслучайно?

Старый гоблин уже давно углубился в территорию, куда бы не осмелился ступить даже последний глупец. Хотелось бы мне сейчас снова оказаться в душной пещере,