* * *

Джулиан посмотрел вниз, на зубчатые стены, в сотне метров под ним. Он довольно внимательно наблюдал за ними в течение последних нескольких минут, с тех пор как паутинная линия заставила его остановиться. Больше он ничего не мог сделать; веревка подвешивала его почти головой вниз.

Он услышал слабый скрежет камня, а затем рядом с ним появился Гроннинген, тоже полностью перевернутый.

- Гроннинген, ты чего тут валяешь дурака? - спросил Джулиан со смертельной угрозой.

- Я тоже люблю тебя, чувак, - процитировал асгардец. - Помнишь, в Войтане я сказал: "Ты поплатишься"?

- О, ты сукин сын...

- А-а-а! - ухмыльнулся асгардец. - Я нажимаю на этот зажим, и он действительно становится шикарным, когда ты нажимаешь на верхнюю часть этой штуки.

- О, ты сукин сын... - Джулиан остановился и вздохнул. - Хорошо. Ты подловил меня. Господи, ты меня понял. Я обещаю, больше никаких шуток. Просто... не делай больше ничего подобного, ладно?

- Вы бы видели Джено, - сказал Гроннинген с еще одной ухмылкой, передавая командиру отделения свежую катушку с пауками. - Я думаю, у него чуть не лопнул кровеносный сосуд.

- Ну, я абсолютно уверен, что ты не умрешь от страха по пути вниз, - сказал Джулиан. - Господи. Однако это не перемирие. Я собираюсь добраться до тебя. Просто подожди.

- Я трепещу от предвкушения, - сказал ему асгардец со смешком. - Ты хорошо держишься за эту катушку?

- Да. А что?

- Хорошо, - сказал Гроннинген и снял зажим, который удерживал сержанта в подвешенном состоянии.

Джулиан попытался не закричать, когда снова упал в пустой воздух.

* * *

Мачек оглядел верхушку зубчатой стены с выражением недоверия на лице. Кроме вечного завывания ветра, не было слышно ни звука, и никого не было видно.

- Хорошо, я попался, - прошептал он. - Где охрана?.

- Не знаю, - сказал Джулиан. - Не здесь.

Верхняя часть сторожки была около тридцати метров в поперечнике, с люками на обоих концах. Ворота заполняли проход из стороны в сторону. На юго-восточной стороне более узкий проход вел на вершину второстепенной башни, по-видимому, казармы или штаба. Гроннинген вернулся оттуда, качая головой, в то время как Мачек скорчил гримасу.

- Только не говори мне, что они не выставляют часовых, - сказал он. - Это... сумасшедшие.

- Здесь холодно, - заметил Джулиан. - Я имею в виду, что здесь всего около десяти градусов. Если бы они были остались тут, они были бы в кататонии, возможно, мертвы.

Гроннинген сверился со своим имплантом, затем кивнул с отстраненным выражением лица.

- Пятьдесят или около того по Фаренгейту, да? - сказал он. - Не холодно, но бодряще.

- Для пенистых больше, чем просто бодрячок, чувак, - сказал Джулиан.

- Значит, они просто вообще не охраняются? - спросил Мачек. - Все еще не слишком умно.

- Они привыкли сражаться с шинами, - ответил командир отделения, - и я не думаю, что те тоже смогут двигаться при этой температуре. Посмотрите на васинов. Они все сгрудились вокруг костров, пребывая в оцепенении. Такой холод может убить мардуканцев.

- Значит, они все внутри и ждут, чтобы стукнуть нас по головам, как только мы их туда засунем? - спросил Мачек. - Это хитроумный заговор, чтобы заманить нас на верную смерть?

- Нет, это был вербовщик, который уговорил нас вступить в морскую пехоту, - сказал Гроннинген. Он подошел к ближайшему люку и потянул за ручку. Дверь была огромных размеров, рассчитанная на мардуканцев, и Гроннинген, вероятно, был единственным человеком в роте, который мог бы ее поднять. Однако она даже не дрогнула, и он опустился на колени, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Свет просачивался по краям, и он хмыкнул, обнаружив более темную тень там, где свет перекрывала фиксирующая планка.

- Не проблема, - сказал Джулиан, опускаясь на колени рядом с ним. Сержант снял с пояса устройство и просунул невероятно острое, гибкое ленточное лезвие в трещину. Он прорезал полуметровую перекладину из железного дерева, как будто ее там даже не было.

Гроннинген был готов, и воздух зашипел в его ноздрях, когда он рванул вверх. Дверь приподнялась на полметра, и Джулиан пролез под ней и уперся снизу изо всех сил. Вдвоем они подняли ее на высоту плеч, и Мачек подпер ее куском дерева.

Лестницы не было, но после восхождения на гору спуститься в комнату внизу было достаточно простым делом. Помещение имело около пятнадцати метров в длину, с высоким куполообразным потолком и лестницей в западном углу. Там тоже было пусто, только в камине, похожем на хибачилику, посреди комнаты горел полупотухший уголь.

- Это быстрый способ задохнуться, - шепотом заметил Мачек.

- Вышли? - пробормотал Гроннинген, указывая на дверь с восточной стороны. - Или вниз?

- Вниз, - быстро прошептал Джулиан в ответ, хотя выражение его лица было озадаченным.

Винтовая лестница вела к проходу - высокому для людей, но низкому и узкому для мардуканцев, - который шел как вправо, так и влево, к воротам и казармам соответственно.

- Хорошо, - сказал Джулиан и пошел первым.

Проход поворачивал, очевидно, следуя по склону холма, и открывался в большую комнату с зарешеченными окнами, через которые дул холодный ветер. Комната находилась у основания ворот, и лестница уходила вверх, во мрак, где, предположительно, располагалось управление воротами.

Если не считать какого-то мусора в одном углу, комната была пуста.

- Это становится глупым. - На этот раз Мачек не стал утруждать себя шепотом.

- Мы попробуем в казармах, - сказал Джулиан. - Здесь должен быть кто-то поблизости.

Они пошли по тому же проходу обратно в противоположном направлении, к казармам. По пути им пришлось столкнуться еще с двумя зарешеченными дверями, но, наконец, они вошли в главный зал крепости. Это было чудовищное сооружение со сводчатым потолком, с огромной ямой для костра посередине и разбросанными вокруг ямы вездесущими подушками, которые служили мардуканцам стульями.

Однако никто не пользовался ни одной из подушек. Вместо этого середина ямы была заполнена группой мардуканцев, расположенных довольно аккуратной кучкой. Наполовину сгоревшие поленья и зола были вытащены из центра и отброшены в сторону. Очевидно, мардуканцы днем разожгли костер в яме, чтобы ночью спать на нагретом камне под ней.

И каждый из них находился в состоянии полубессознательной спячки, которую экстремальный холод вызывал у их вида.