Шрифт:
Закладка:
— Все непременно, ваше императорское величие. Разрешите приступить?
Император жестом руки отпустил главного храмовника, а тот выкинул слова императора из головы тот час, как покинул кабинет.
Ученые, Мертвые земли, реликт! У него были свои проблемы, достаточно веские, чтоб не обратить внимание на побледневшего дворянчика, который случайно перешел ему дорогу и за считанные мгновения успел обратиться мысленно ко всем богам по очереди.
Не до этого! У ордена проблемы, и Старший Магистр всем своим естеством чувствовал, что тут замешаны нелюди. Но как они могли узнать куда ударить?! Никто вне ордена не знал об их зависимости от алого вереска — они всегда действовали очень аккуратно. Не привлекали внимания, не вызывали интереса в этом направлении, маскировали покупки сотнями ненужных товаров… так как тогда?
Потеря столь необходимого ресурса поставит крест на влиянии ордена. Не сейчас, запасов хватит на десятки лет, но что это есть? Что он передаст приемнику?
Старший Магистр Ордена Равновесия скрипнул зубами, подкинув еще один камешек на чашу ненависти к нелюдям.
Интерлюдия 3
Малиф, столица империи Форсах…
Великий герцог Ингерский, а в недавнем прошлом принц Ингерии, со слащавой улыбочкой расцеловал пухлую ладошку графини Швейц, главной сплетницы всей империи.
Визит не прошел зря, несмотря на некое отвращение к развратной и, слишком многое себе позволяющей, пожилой матроне.
Бертем Ингерский, тот самый, что предал свое королевство и сдал его империи Форсах, утратил весь свой лоск тотчас, как сел в карету. В отличие от брата, он был чистым прагматиком и отлично умел просчитывать вероятности. Как тогда… более двух лет назад. Шансов не было, и сопротивляться — означало потерять все.
Но брат не слышал, не хотел принимать доводы. Бертем и так тянул слишком долго, надеясь на благоразумие брата до последнего, но… нет. И ему пришлось поступить так, как было правильно. Сохранив людей и земли.
Ну лишь один графский род пришлось отдать, в качестве контрибуции за промедление. Бертем не интересовался почему и зачем, что есть один род, на фоне всего королевства? Герцогства…
Теперь он снова чувствовал нечто… нечто грядущее. И это нечто казалось ему много страшней прихода империи на их земли. Слухи подтвердились: королевство Чаро и правда примыкает к Гаяр, а это значит… значит следующие Форсах. Империю Ортус, спрятавшуюся под бочком у эльфов и Фейри, точно трогать не будут, и это понимает не только Бертем.
Все его нутро ощущало необходимость бегства. Наверное, впервые в жизни. Даже во время переворота не было такого отчаянья…
Молодой герцог смотрел в окно кареты невидящим взглядом. Война… грядет война, и уже скоро он не сможет покинуть империю, а значит надо действовать. Аккуратно, не привлекая внимания. За оркские земли… в южный халифат.
Собрать деньги, верных людей.
Еще вчера он только предполагал, что нечто может произойти, а уже сегодня он боялся опоздать. Участвовать в новой Великой Войне ему совершенно не хотелось.
Интерлюдия 4
Билас, месяц после ритуала…
Старый Маток хромая вернулся в свой старенький дом и с болью в сердце отдал несколько медяков Сальме, своей красавице дочке. Мало, очень мало. И сердце вновь сжало отчаяньем от безысходности.
Он старший в роду, а сделать ничего не может. Оглядел почти два десятка лиц, что было не сложно, учитывая, что домик совсем маленький и все теснились в двух комнатушках, и молча прошел на свой топчан.
Несправедливо. Их некогда процветающий род погибает. Ему очень много стоило оградить своих родичей от рабства, борделя или рудников. И тут не угадаешь, что хуже.
Как же он ненавидел аристократов! Этих местных выскочек, что погубили такую идею! Да, именно род старого Матока был одним из тех, кто некогда организовал вольный город… а теперь они выживают в трущобах.
«А могли бы и на улице,» — Маток вспомнил огромные деньги, что недавно были у него в руках, и что пришлось отдать за крышу над головой.
От миски с похлебкой старик отказался под неодобрительный взгляд дочери. Ничего, ему мало надо, в отличие от детей.
— Пап… поешь. У нас хватает еды, — со слезами в голосе попросила Сальма.
Маток в который раз залюбовался дочерью: ее теплом в зеленных глазах и огнем ярко-рыжих волос. Именно из-за них Сальма и живет затворницей и ощущает себя обузой. Даже ее картины они не могут продавать, чтоб не привлечь внимания.
— Я не голоден, не беспокойся обо мне.
— Как день прошел?
Невинно поинтересовалась дочь, но Маток знал, что она хотела разузнать. Зря он ей про ту геру рассказал, и про те вопросы. Он и сам пожалел, что испугался тогда, а у родичей это стало и того идеей фикс. И это тоже пугало старого человека — разочаровываться порой слишком больно. Уж это-то глава некогда уважаемого торгового рода знал на отлично: четыре раза ему позволили подняться с городского дна. И четырежды его жестоко ставили на место. Не забыли мрррази, кто он.
— Спокойно. Никто не подходил, — ответил он сразу на, интересующий молодую девушку, вопрос. — Не стоит, Сальма, слишком на это надеяться.
По иронии судьбы на следующий день к нему и подошел молодой вояка со словами:
— Это ты старый Маток? Гера Александра сказала, что ты можешь быть полезным.
В воздухе блеснула серебряная монета…
Продолжение следует…
