Рай.

На стене рядом с воротами висит табличка с надписью «Рай». Он должно быть шутит. Рай? Мало того, что это не рай, но мог ли Джесси выбрать более дешевое название для места отдыха? Рай? Стены выглядят так, будто за последние два десятилетия их не красили, и меня начинает тошнить от тряски в этой прекрасной машине. Он привез меня в эту дыру? Я буду в его распоряжении три дня, а он привез меня сюда? Я бы предпочла спать в машине. Успокоившееся сознание уже не чувствует себя таковым, не сейчас, когда я окружена перспективой этой самой безмятежности. Да, здесь тихо, но мертвенность окружения скорее наведет на нас жути, чем спокойствия.

— Джесси…

Я не знаю, что сказать. Он, кажется, ни в малейшей степени не обеспокоен всем этим, и это наводит на мысль, что он бывал здесь раньше. Если так, то зачем возвращаться? Мне не дают никаких объяснений, он просто нажимает на кнопку и нежно улыбается, когда деревянные ворота начинают со скрипом открываться. Он бывал здесь раньше. Предпочитаю держать рот на замке, несмотря на здравый смысл. Я здесь не останусь. Ни в коем случае.

Дуюсь про себя, когда мы въезжаем в ворота, и нас сразу же поглощает темнота, нас и подъездную дорожку впереди накрывает навес самого зеленого цвета, который я когда-либо видела. Тут и там среди листвы виднеются гроздья белых цветов, и сильный аромат проникает в машину, даже при закрытых окнах.

— Как здесь пахнет. — Я глубоко вдыхаю и со вздохом выдыхаю.

— Это еще ерунда. С наступлением темноты аромат усиливается.

Джесси сам глубоко вдыхает, на выдохе мыча от удовольствия. Я полностью заинтригована. Он мысленно предается воспоминаниям.

Хотя аромат божественный, я все еще обеспокоена нашим местоположением, но затем, в конце скрытой подъездной дорожки, мерцает солнечный свет, и осколки лучей, бьющие в нас через ветровое стекло, заставляют меня щуриться, даже через очки. Похоже на то, будто внезапно вспыхнул свет, и я перенеслась в…

Рай.

У меня перехватывает дыхание, и я отстегиваю ремень, подаваясь вперед, моргая, чтобы убедиться, что мне это не мерещится. Грязных, пустынных, бетонных джунглей больше нет, а на их месте — идиллическое убежище, утопающее в зелени, аккуратно подстриженных лужайках и с беседками, с которых свисают помпоны красных цветов. Мы внезапно останавливаемся, и я, не теряя времени, выхожу из машины, закрываю дверцу и упиваюсь окружающей меня красотой. Иду по разбитой, мощеной подъездной дорожке к терракотовой вилле, не утруждая себя ожиданием Джесси или даже проверкой, следует ли он за мной. Поднимаюсь по ступенькам на веранду, окружающую весь дом, и поворачиваюсь, чтобы осмотреть всю территорию.

Рай.

Когда я думаю, что увидела все, возвращаю свое внимание к Джесси, он присел на капот «Астона», вытянув ноги и скрестив их в лодыжках. Руки тоже скрещены на груди. И он улыбается.

— Что думает моя прекрасная девочка? — кричит он мне:

Я тянусь к растению, свисающему с решетки на веранде, и срываю листочек. В нос ударяет божественный аромат, и я вздыхаю.

— Я думаю, что я только что официально прибыла на седьмое небо под названием Джесси.

— Куда? — Замешательство и веселье в его тоне очевидны.

Я ухмыляюсь, роняю лист и бегу к нему, лишь смутно отмечая его возросшее веселье, когда он встает и готовится к нападению. Бросаюсь на него в обычном стиле обезьянки, и обрушиваюсь на его рот, полная энтузиазма. Он не останавливает меня. Поддерживает меня под задницу и улыбается моей дикости.

— Это мое самое любимое место в мире, — поясняю я, расслабляясь и глядя на него, но тут замечаю, что он по-прежнему в очках. Я снимаю их, чтобы видеть его лицо полностью.

— Счастлива? — спрашивает он, несмотря на то, что я совершенно очевидно обезумела от восторга.

— Безумно. — Провожу пальцами по его волосам и, как обычно, слегка их дергаю.

— Тогда моя работа здесь закончена. — Его губы тянутся к моей шее, и он слегка прикусывает кожу, прежде чем оторвать меня от себя. — Позволь я возьму чемоданы.

— Я помогу, — автоматически говорю я, следуя за ним к багажнику. Но останавливаюсь, когда он поворачивается и бросает на меня предостерегающий взгляд. — Ладно, я не буду помогать.

Я поднимаю руки в знак капитуляции и вместо этого достаю сумку из машины, а затем следую за Джесси к одноэтажной вилле.

Он ставит чемоданы на пол, пока пробует, по крайней мере, три разных ключа, прежде чем, наконец, найти правильный. Дверь открывается, и меня вводят в кромешную темноту, и только клочки света проникают в щели между закрытыми ставнями. Я почти ничего не вижу, но чувствую аромат, тот же, что и снаружи, его невероятная мощь ощущается повсюду.

— Подожди здесь, — инструктирует Джесси, бросая чемоданы у двери и снова исчезая на улице.

Я стою, оглядывая стены в поисках выключателя, но ничего не вижу, даже при слабом свете, льющемся из дверного проема. А затем это похоже на то, будто прожектор осветил затемненную сцену, когда внезапный поток солнечного света проносится по комнате и сталкивается со стеной напротив. Затем появляется еще один, на этот раз из другого окна, стрела света, проплывающая через первый луч, создает яркий крест света в полумраке комнаты. И еще один, потом еще. Я наблюдаю, как пространство превращается в оживленный перекресток световых линий, пока темноты больше не остается, только солнечный свет, льющийся из каждого окна и двери. Мои чувствительные глаза хотят закрыться, но это невозможно, когда нужно столько всего рассмотреть. Стены гладкие и белые, пол выложен гигантскими плитками медового цвета, с беспорядочно разбросанными кремовыми коврами и гигантским U-образным диваном, обращенным к дверям, ведущим к бассейну, окруженному яркой зеленью. А за ним — пляж.

— Ого, ничего себе, — выдыхаю я, неуверенно продвигаясь вперед, мое возбуждение нарастает по мере того, как я подхожу ближе и чем больше вижу. Не успеваю я опомниться, как пересекаю террасу, пробираюсь по лужайке и стою, возясь с чугунными воротами, которые отделяют меня от пляжа.

— Вот. — Рука Джесси внезапно оказывается на моей, и в замок вставляется ключ, открывая ворота и позволяя мне пройти через них.

Десять деревянных шпал в виде ступенек, покрытых песком и травой, ведут меня вниз к пляжу. Там пустынно, и, оглядываясь по сторонам в поисках каких-либо признаков жизни, я понимаю, что мы в бухте. В поле зрения нет ни единого строения — ни пляжных баров, ни отелей,