Но умирают и в больших битвах, и в маленьких сражениях одинаково. Поражение в войне с эмиром будет означать истребление всех советских войск, конец Советского Туркестана.

— Мы не можем рисковать, — сказал Фрунзе.

— Не можем, — согласился Куйбышев.

— А придется.

— Придется...

Они рассмеялись, хотя смех получился невеселый.

Ждать, пока эмир нападет, не стали. Фрунзе дал приказ срочно создать Чарджуйскую группу войск, которой нужно быть готовой занять город Старый Чарджуй. Другая группа заняла важнейшие железнодорожные станции, отогнала сарбазов, разбирающих пути. В Москву доложил: «Имеющиеся в моем распоряжении силы в настоящую минуту едва достаточны для обеспечения исходного положения... Из 144 батальонов, требующихся для обеспечения Туркестана, в данный момент в моем распоряжении имеется 40 батальонов, в коих вместо штатных 37 тысяч бойцов налицо лишь 11614. Из потребных 144 эскадронов конницы имеется лишь 60, в коих вместо 7200 штатных сабель налицо только 5384».

Да, не густо.

— Этих войск едва хватит, чтоб окружить только Старую Бухару, — сказал Валериан Владимирович.

— Вот именно, — Фрунзе прищурил глаз. — Вы разгадали мой стратегический замысел: мы сосредоточим войска вокруг Старой Бухары и в районе Нового Чарджуя — таким образом армия Сейида Алима еще до начала военных действий окажется в положении стратегического окружения. Пусть мышка сидит в капкане.

Оба понимали, что своими действиями они могут ускорить развязку. Но другого выхода не было.

Вооруженное восстание началось 28 августа в Сахар-Базаре под Старым Чарджуем. Близость Красной Армии воодушевляла повстанцев. Они без боя вступили в Старый Чарджуй. Потом восстание перекинулось в Шахрисабз, в Керман, в другие города. Восставшие обратились в Турккомиссию за помощью.

— Ну началось! — сказал Михаил Васильевич. Он был бледнее обычного. — Созовем заседание Турккомиссии, а приказ частям о переходе в наступление я уже заготовил.

Нужно было брать Старую Бухару немедленно, пока эмир не опамятовался. Казалось бы, все ясно: промедление смерти подобно!

Но случилось непредвиденное: на заседании Турккомиссии, где присутствовали представители советских организаций, голоса разделились. Нашлись осторожные люди, которые доказывали Фрунзе и Куйбышеву, что открывать военные действия против эмира опасно, не следует раздражать его и англичан.

— Мы потонем в собственной крови!

— Вы, товарищи Фрунзе и Куйбышев, своими действиями спровоцировали бухарцев на выступление, а нас вовлекли в бездну! Англичане бросят все против нас, чтоб спасти эмира. Они могут ввести свои войска из Индии.

Михаил Васильевич и Куйбышев переглянулись.

— Я отвечу паникерам, — сказал Куйбышев. — Да вы что, товарищи, отдаете себе отчет в том, к чему нас призываете?! Мы спровоцировали восстание?! Восстание подготовила компартия Бухары. Готовила долго и обстоятельно. Может быть, вам не известно о существовании бухарской Красной Армии? Она есть, она действует, занимает города. А мы обязаны были принять оградительные меры. Разве не так? — Он наливался гневом все больше и больше. — Трусы революцию не делают! — сказал он резко. — Да-да, осторожность — одно, а трусость — совсем другое. Писарев в свое время говорил: «Кто заранее считает себя побежденным, тот действительно побежден наполовину до начала борьбы». Кто поможет бухарской революции? Кроме нас, ей помочь некому. Нет таких сил в природе. Мы не должны медлить! Промедление создает возможность катастрофы, так как передача инициативы в руки противника неизбежно затруднит и работу революционных сил Бухары, и операции наших войск. Все коммунистические революционные деятели Бухары — от коммунистов до младобухарцев — разделяют нашу точку зрения. И в самом Туркестане, включая некоммунистических сторонников национально-освободительного движения на Востоке, большинство разделяет нашу точку зрения. Вы испугались англичан? Нет, Англия выручать эмира сейчас не будет. Момент для освобождения Бухары в этом отношении выбран исключительно удачно. Да знаете ли вы, что происходит в Англии?! То-то же... В Англии сейчас двоевластие! По всей стране созданы Советы действия, они распоряжаются политической жизнью страны. Это рабочие Советы. Они призвали рабочих в случае объявления войны Советской стране начать гражданскую войну. Конференция докеров Плимута единогласно постановила: не пропускать никаких военных материалов и никакого оружия в страны, воюющие против Советской России. Ни одного пенса, ни одной винтовки интервентам! К англичанам присоединились французы. Докеры отказываются грузить пулеметы и орудия. Немецкие рабочие на всех дорогах и в портах создали контрольные заградительные посты, которые задерживают военные грузы. Вот вам интернационализм в действии.

Его речь произвела сильное впечатление на членов Турккомиссии.

Фрунзе взглянул на часы.

— Вот текст приказа войскам, — сказал он и прочитал приказ наизусть: — «В ряде местностей Бухары вспыхнуло революционное движение... Полки нарождающейся бухарской Красной Армии двинулись на помощь родному народу. Красные полки рабоче-крестьянской России обязаны стать подле них. Приказываю всей нашей вооруженной мощью прийти на помощь бухарскому народу в этот час решения». Хочу к этому добавить слова, которые слышал от Ильича: «Отставание от революции опасно, им может воспользоваться классовый враг и уничтожить все завоевания революции».

Куйбышеву, перед тем как выехать в Самарканд для руководства Бухарской операцией, Фрунзе сказал:

— Исход сражения будет в конечном итоге зависеть от вашей энергии, Валериан Владимирович: если вы не найдете резервов, вовремя не подбросите их к Бухаре, мы погибнем.

Он уехал. А Куйбышев остался в Ташкенте. Михаил Васильевич надеялся на его энергию. Куйбышеву надеяться было не на кого. Резерв — это значит люди, вооружение, боеприпасы, транспорт — полное обеспечение операции.

На собственном опыте он не раз убеждался: если операция не обеспечена материально, не организована — за плохую организацию приходится расплачиваться большой кровью. Материальное обеспечение войск — вот как это называется.

Чего греха таить, было время, когда порыву, энтузиазму, психологии войск он придавал решающее значение. Да, разумеется: политико-моральное состояние — это главное. Но главное и решающее — не одно и то же. Его поразили слова Ильича о том, что война питается передовой техникой. Ильич на одном из съездов сказал, что берет верх тот, у кого величайшая техника, организованность, дисциплина и лучшие машины. Машины... Без машин, без дисциплины жить в современном обществе нельзя — или надо преодолеть высшую технику, или быть раздавленным! Воля — это еще не все. Воля — фактор субъективный. Но есть факторы объективные. По-видимому, все же нельзя недооценивать, но нельзя и переоценивать моральные или политические факторы.

Сейчас он особенно остро понимал, что именно в экономической силе заключена первопричина политической и военной силы. Он впервые за всю гражданскую войну боялся по-настоящему.

Правы они