— Это не сработает. Потеря тебя расстроила его гораздо больше, чем потеря Stinton Group.

Ее слова бьют меня в грудь.

— Я никогда не видела, чтобы Макс терял хладнокровие. Ни разу. Он тот парень, который всегда должен быть идеальным. Который всегда должен держать себя в руках. — Ее голос не дрогнул. Вместо этого он сгущается. — Но после того, как ему пришлось уйти от тебя, он был похож на машину, у которой крутятся колеса. Все правильные движения, но никакого поступательного движения. Ты сломала великого Макса Стинтона. Ты превратила волка-убийцу в преданного пса, который просто хочет следовать за тобой повсюду и защищать тебя и Бет.

Мои ресницы трепещут.

Я так стараюсь сохранять хладнокровие, но это невозможно.

— Хорошо. — Ваня откидывается назад с довольной ухмылкой на красных губах. — Хорошо, это то, что я надеялась увидеть.

— О чем ты говоришь?

— Если бы с тобой все было в порядке, если бы все выглядело так, будто ты действительно веришь, что уход Макса из твоей жизни был лучше для тебя и твоей дочери, я бы ушла и не сказала больше ни слова. — Она указывает на меня, ее красные ногти блестят на солнце. — Но это у тебя по всему лицу. Ты такая же сломленная, как и он.

— Я не могу поверить, что знаю, кто такой настоящий Макс, — признаюсь я хрипло. Может быть, это потому, что она незнакомка. Или, может быть, это потому, что мне все еще кажется сном, что кто-то такой знаменитый, как она, находится в моей гостиной и умоляет меня от имени Макса.

Но я считаю себя честной.

— В то время я этого не осознавала, но одна из причин, по которой я сломалась, когда узнала правду, заключалась в том, что я не могла поверить, что то, что я видела в Максе, было ненастоящим. Это казалось реальным. Я имею в виду, да, я видела ужас, которым он мог быть. Я видела тьму. Я видела, что он холодный и жестокий. Но когда он вступился за меня, когда был нежен со мной, когда защищал меня и Бет, я подумала, что вижу часть его характера, которую он никому больше не показывал. И я начала показывать ему те части себя, которые тоже никому не показывала. — У меня болит горло, когда я сглатываю. Я поражена, что мой голос звучит так ровно. — Мы были близки к чему-то. Близки к чему-то реальному. Было ужасно, что меня оторвали от этого самым жестоким из возможных способов. Я чувствую, что больше не могу доверять себе.

— Я могу сказать тебе прямо сейчас, что Макс нелегко раскрывается. Если он впустил тебя, это потому, что доверяет тебе. Если он позволил тебе сблизиться, то это потому, что собирается быть верным всю жизнь. Как ты думаешь, почему у него всего три друга, когда у него столько денег? Я здесь не для того, чтобы указывать тебе, что делать, но я хочу, чтобы ты знала, каким человеком Макс стал, когда был с тобой… это было по-настоящему. — Она откидывает голову назад. — То, что он сделал с тобой восемь лет назад, было ужасно. Я не собираюсь заступаться за него в этом. Но если ты забудешь все, что он делал раньше, если ты просто сосредоточишься на мужчине, которым он является для тебя сейчас, а не тогда, что ты увидишь?

— Я вижу… — Я закрываю глаза. — Счастье.

— И?

— Навсегда. — Мое сердце замирает.

Ваня бросает на меня довольный взгляд. — Я так и думала. — Она наклоняет голову. — Я действительно надеюсь, что ты не возражаешь против моего вмешательства. Я должна была что-то сделать, иначе я бы сошла с ума. Макс бы этого не сделал. Этот упрямый мужчина не собирался преследовать тебя. Что-то насчет того, чтобы не повторять тех же ошибок и не давить на тебя, чтобы… — Она машет рукой в бла-бла-бла жесте. — Неважно. Типичные мужские штучки. Может, мне пригласить тебя поцеловаться и помириться прямо сейчас?

— Подожди.

Она стонет. — Женщина, что еще ему нужно сделать, чтобы доказать, что он любит тебя? Макс настолько одержим, что присматривал за тобой и защищал тебя за кулисами. — Она проводит пальцем по лбу и драматично откидывается назад. — Ты не поверишь, как он умолял меня помочь похоронить эти статьи. Я не могла отказать…

Мои глаза расширяются. — Макс спрятал статьи?

— Он работал без сна и еды, чтобы убедитьмя, что они не распространилась.

Ее слова выбивают из головы последние сомнения. Доказательства громоздятся передо мной, как машина, подключенная к сканеру.

Макс отказался от Stinton Group.

Он расторг контракт, чтобы защитить меня от своего отца.

Он спас меня и Бет от того, чтобы мы не стали предметом международных сплетен.

Он все еще присматривает за нами, даже несмотря на то, что наши отношения закончились и он ничего от этого не получит.

Я вскакиваю со своего места. — У меня есть идея. Мои глаза скользят к ней. — Но мне понадобится твоя помощь.

Медленная озорная улыбка появляется на лице Вани. — Продолжай. Я слушаю.

ГЛАВА 22

БОРЬБА ЗА ТВОЕ СЕРДЦЕ

МАКС

Дон, я забираю Stinton Group обратно. Мне жаль.

Мой большой палец зависает над кнопкой ‘ОТПРАВИТЬ’, но я не нажимаю. Правда в том, что Дон в любом случае сочтет меня монстром.

Не лучше ли позволить ей продолжать так думать?

Не лучше ли, если она поверит, что я не имел этого в виду, когда уходил из Stinton Group, и что таков был мой план с самого начала?

Она может разозлиться, убежать и никогда больше не смотреть ни на меня, ни на кого-либо из Stinton Group. Так она будет в большей безопасности.

Тем не менее, он обжигает лицо, как раскаленное масло.

Я смотрю на текст и мучительно думаю, стоит ли его отправлять.

Изменит ли это ситуацию?

Будут ли извинения иметь значение на данном этапе?

Задняя дверь распахивается, и Хиллс просовывает голову внутрь. — Макс, что ты делаешь? Встреча уже началась.

— Дай мне секунду. — Я постукиваю пальцем по экрану телефона.

Он выхватывает у меня телефон — теперь, когда технически он не мой ассистент, он стал намного более наглым — и проверяет экран.

Я хватаюсь за телефон, но Хиллс достает его и подставляет солнечному свету. — Ты пишешь Дон? Серьезно? Знаешь, на секунду мне показалось, что ты тянешь время, чтобы сделать эффектное появление. Я не знал, что ты задумчивый, как один из тех блестящих вампиров из фильмов ”Сумерки".

— Ты смотрел ”Сумерки"?

— Эта девушка, с которой я разговариваю, одержима этим. — Он закатывает глаза.

Я выхожу из машины и выхватываю у него телефон. Хмуро глядя в его сторону, я поправляю куртку. — Я не думаю. Я