на ее убитый вид Эприкот каким-то внутренним чутьем сообразила, в чем дело. Поняла по поникшим плечам и тусклому голосу, что та пришла не просто так, а сдаваться – возложить свое упрямство на алтарь всеобщего блага и ее карьеры. Последняя минуту назад пищала от ужаса под безжалостным каблучком Эмеральды Бэж, грозившейся «уничтожить бездарь, не справившуюся с самой ответственной задачей и намеренно решившую унизить ее в глазах бузинного общества и всего света».

И, как то бывает с людьми, внезапно осознавшими свою власть над другими, Эприкот тут же приняла надменный вид. Она не будет облегчать ей задачу.

Шляпница направилась к прилавку и притворилась, что подкручивает прядки у парика.

– Разговор? Нет, что-то не припоминаю… Наверное, это было нечто совсем неважное, иначе бы я запомнила…

Внутренне она ликовала.

– Ну, тот, где вы предлагали купить мои волосы…

– Да? Разве такое было? Хм-хм, – Эприкот послюнявила палец и пригладила выбившийся из парика (белый, для парадных целей, украшенный лилиями и жемчугом) волос. Пять минут назад она предприняла попытку выдать этот образец за тот самый, что обещала Эмеральде Бэж для праздничного обеда. Но та, разумеется, сразу распознала подмену. Даже пытаться не стоило. Хотя бы потому, что парик до сих пор ходил на голове этой скверной эгоистичной девчонки. Ну и разница в цвете не осталась без внимания – она же обещала черный, и вполне определенный.

Девушка совсем растерялась, но не отступила:

– Тогда давайте начнем этот разговор сейчас. Вам ведь наверняка нужны волосы для будущих париков. – Эприкот снисходительно подняла бровь, мол, у нее такого материала навалом. Та это заметила и заторопилась: – Понимаю, что момент упущен, и сейчас мое предложение уже не выглядит столь заманчиво… или даже пришлось совсем некстати, но… не могли бы вы сделать одолжение и купить мои волосы?

– Купить?

– Я много не прошу, только… сколько дадите. – Просительница помяла подол, но решительно подняла на нее взгляд. – Мне сейчас очень нужны деньги.

Первое правило торговли: никогда не показывай, насколько заинтересован в товаре.

Эприкот перешла от завивания к любовному оглаживанию.

– Да, теперь я припомнила в общих чертах ту случайную беседу. Однако, видишь ли, с тех пор ситуация переменилась. Все это было до того, как вскрылась неприятная правда о твоем моральном облике и прошлом. Что скажут люди, узнав, что я согласилась тебе помочь? Если уж совсем начистоту, я рискую профессиональной репутацией в этот самый момент, принимая тебя здесь…

Твила не стала терять время, выясняя, что именно в ее прошлом так оскорбило жителей Пустоши. Она обошла мастерицу и встала напротив, заглядывая в лицо:

– Пожалуйста, госпожа Хэт, вы моя последняя надежда.

Эприкот пожала плечами и снова отвернулась к парику.

Кажется, она все-таки перегнула палку, потому что девушка сгорбилась и направилась к выходу.

– Постой, куда ты?! – испугалась Эприкот и ринулась за ней.

Та удивленно остановилась.

– Как… я думала, вы хотели, чтобы я ушла… – А потом в ее глазах сверкнула радость. – О, госпожа Хэт, неужели вы передумали?

Эприкот сбавила шаг и уже не торопясь подошла к ней.

– Только ты должна понимать: товар упал в цене, – она взвесила ее волосы на ладони и, приспустив очки на нос, потерла прядку. – У тебя тут пятнышко пристало.

– Конечно, госпожа Хэт, я все понимаю и заранее согласна на ваши условия!

Дверной вороненок каркнул, и в лавку, к удивлению обеих, вернулась Эмеральда Бэж.

Эмеральда намеревалась сделать это с нарочитой небрежностью, в расчете, что те, занятые разговором, ее не заметят. Но обе – девушка и мастерица – умолкли и уставились на нее. Эмеральда скользнула обеспокоенным взглядом по полкам.

– Кажется, я оставила где-то здесь свой веер, – обронила она вслух и будто бы не обращаясь ни к кому конкретно. Взгляд упал на руки, и она заметила, что обмахивается этим самым веером. – Ах, вот же он, какая я нынче рассеянная! Что ж, раз уж я снова здесь, пожалуй, взгляну еще разок на шляпки для пикника.

Она отвернулась к соответствующим полкам, при этом краем глаза продолжая наблюдать за теми двумя.

Эприкот прониклась моментом и преисполнилась собственной значимости: сейчас она в прямом смысле держала судьбу этих двух особ в своих руках. Посмаковать бы момент (в конце концов, после всех перенесенных страданий, имеет она право на маленькие радости?) … Но нетерпение взяло верх, и она потащила девушку к стулу.

– Присядь-ка вот здесь, и на, держи.

Твиле сунули в руки зеркало, в котором отразилось ее неприятно бледное лицо с запавшими глазами. Она подняла его чуть выше, чтобы не видеть своего отражения. Что-то металлическое уже щелкало в непосредственной близости от ее уха.

Эприкот схватила по паре ножниц в каждую руку и принялась азартно разминать пальцы.

– Вот, госпожа Бэж, – сказала она, подняв голову, – перед вами особа, осознавшая непрактичность волосяного покрова и пришедшая ко мне с отчаянной просьбой избавить ее от него… Вы же понимаете, учитывая ее нынешнее положение, я не могла ей отказать.

– Ах, бедная девушка! Как это великодушно со стороны госпожи Хэт, отринув мнение света, мужественно протянуть тебе руку в трясину порока.

Твила стиснула зубы:

– Я готова.

Наверное, Эприкот и впрямь не хватало какого-то сигнала, потому что, стоило Твиле это произнести, пальцы мастерицы нетерпеливо устремились к темному каскаду, спускавшемуся аж до пола.

– Погодите…

Лезвия замерли в дюйме от волос. Сердце Эприкот учащенно забилось. Неужели передумала? Нет уж, поздно отступать!

Твила подняла голову:

– А сумма денег зависит от длины волос?

– Конечно.

Прикинув, что мастеру наверняка не хватает много для покрытия долга, Твила решительно кивнула:

– Тогда режьте короче.

Эприкот испытала ни с чем не сравнимое чувство, отхватив первую прядь. Время словно остановилось, замерло в патоке момента. Черная лента изящно, даже как-то грациозно отделилась от остальной массы, изогнулась в воздухе и начала бесконечно медленно планировать на устланный газетками пол, сверкая и переливаясь россыпью искр, идущих откуда-то изнутри.

Она больше не видела ничего вокруг. Мир заполнило мелькание лезвий и звуки исторгаемой ими железной симфонии.

Эйфория была бы полной, не крутись рядом Эмеральда.

– Короче, еще короче! – шипела она ей на ухо. – Или мне самой показать вам, как это делается?

Эмеральда в настоящий момент испытывала схожие чувства, хоть и иного толка. Падение падением, но другого достойного материала в такие сжатые сроки уже не найти. Конечно, можно было бы купить один из тех париков, что Эприкот пыталась ей всучить, прикрывая свой провал, но эффект будет совсем не тот. Эмеральда покрывалась холодным потом (естественно, в переносном смысле – леди не