— А что может принц узнать из увиденного? — цесаревич закинул ногу на ногу. — Вы же не собираетесь при нем раскладывать схемы узлов и показывать, как что работает.

— Принц может применить какие-нибудь амулеты для усиления памяти, — не сдавался я. — А потом в спокойной обстановке воссоздать некоторые компоненты.

— Чушь, молодой человек, — резко ответил Мстиславский. — Ничего у него не получится, даже при сильном желании. А ты на что? Достаточно подойти на пару шагов — и все усилия Мочениго пойдут прахом.

Я кивнул, признавая правоту цесаревича.

— Впрочем, я здесь не для того, чтобы учить тебя, как нейтрализовать некоторых любопытных принцев. Хочу поблагодарить за предоставленные фотографии. Они уже посланы императору, работа в нужном направлении ведется. Но приказа на разрыв соглашения по свадьбе Пьетро и моей дочери пока не поступал. Подождем окончания турнира, чтобы не сорвать его демаршем. Пусть Венеция развлекается. Негоже лишать зрителей зрелища финальных схваток. Я тоже хочу увидеть вашу победу, кстати.

— Постараемся, — отвечаю скромно, разве что носком туфли пол не ковыряю. — И все же осмелюсь поинтересоваться, не зря ли волкодавы и я рисковали, чтобы добыть снимки?

— Более чем, — кивнул Юрий Иванович. — Добытый компромат удачно ложится в канву тех скандалов, которые сопровождают молодого наследника уже три года. Мы как-то терпели подобные афронты, потому что государственные интересы превышали любовные связи Пьетро Мочениго, но поверь: этому осталось недолго тянуться.

— То есть, вы и не планировали отдавать Лидию замуж за принца? — до меня, наконец, дошло, как ловко сыграли Мстиславские, завуалировав свои интересы волнением за репутацию девушки. Одного я не понимал: зачем было сталкивать нас лбами? Умные люди поняли бы, что не в любвеобильности Пьетро дело. Сам дож вляпался в какую-то авантюру, не понравившуюся императору. Принц — всего лишь наживка, скрывающая острый крючок.

— Не того фасона костюм, — небрежно бросил цесаревич. — Кто моя дочь, и кто такой принц Пьетро? Несопоставимые величины. Да мы и никогда не давали обещаний Мочениго, что Лидия когда-нибудь обручится с этим молодым человеком. Императорское уложение о недопущении кровосмешения русских аристократов с представителями европейской знати действует до сих пор. Дож Мочениго об этом знал и не лелеял надежд.

— Тогда почему…

— Ну… — пожал плечами наследник, прервав меня, — наверное, он решил, что золотой дождь из ассигнаций и звонкой монеты станет лучшим утешением от последующего отказа. Только забыл о необходимости быть осмотрительным и не связываться с теми, кому не нравится политика России. Отсюда и коллизии. Скажу тебе так, Андрей Георгиевич… ты серьезный и пытливый юноша, умеешь анализировать и сопоставлять факты, а посему обе семьи — Мстиславские и Мамоновы — возлагают на тебя большие надежды.

— Какие? — мои брови взлетели вверх от удивления.

— Мы еще сами не знаем, куда приложить твои умения, — еще больше озадачил ответ цесаревича. — В тебе сплошь загадки, от которых болит голова. Особенно когда ты продемонстрировал, что умеешь генерировать идеи в нужные технологии.

— Вы про бронекостюм?

— Именно, — кивнул Юрий Иванович и переменил положение, откинувшись на спинку кресла. — Сначала к идее создать броню для Лидии я воспринял как твое желание обратить на себя внимание молодой девушки, а заодно и прощупать наше отношение к странной затее. Но Индус после нескольких тренировок и двух официальных боев был в восторге. Он оценил перспективы твоего экзоскелета.

Я поглядел на молчащего Индуса, и тот в подтверждении слов цесаревича поднял вверх большой палец, не дрогнув ни единым мускулом на лице.

— Далеко идущие выводы делать рано, — продолжил после короткой паузы Мстиславский. — Но уже сейчас видны перспективы для боевой брони.

— Только есть одна загвоздка, Ваше Высочество, — решил я прощупать, насколько извещен цесаревич о возможностях русских изготовителей бронекостюмов. — Как далеко наши инженеры продвинулись в изготовлении собственных линейных двигателей?

— Работы ведутся, — кивнул Мстиславский, показывая свою осведомленность. — Твой «скелет» создан на базе американских движков. У Индуса глаз наметанный. Я не стану допытываться, откуда у тебя образцы подобных технологий. Нетрудно догадаться, что твой отец постарался через Меллонов их достать. И даже не стану требовать от тебя передать эти образцы в имперскую собственность, чтобы на их базе создать усовершенствованные ППД и ТПД. Императорский клан выкупит у тебя один образец… тот, что ты подарил моей дочери.

О таком варианте развития событий меня предупреждал Гена Берг. Он не страдал идеализмом, и опасался, что его детище однажды окажется в руках предприимчивых дельцов. Но разумно предположил, что пусть этими дельцами окажется император или инженеры, поставляющие ППД в русскую армию. В этом случае есть хоть какая-то надежда на справедливость и приличные отступные. Ну и польза для России, все же, несомненная.

Только ни в коем случае не лепетать о подарке, иначе сочтут идиотом и впредь будут использовать как тряпку по назначению, выказывая презрение за уступчивость.

— Ваше Высочество, — я был осторожен, словно ступил на скользкий лед. — Технология линейных движков, стоящих на двух прототипах, запатентована фирмой «Мехтроник». Если американцы узнают, что мы разрабатываем бронекостюмы на основе их двигателей, будет большой скандал. Зачем императору такая проблема?

— Но ты же нахально использовал их, — усмехнулся Мстиславский.

— Я — да, не спорю. Но детали были закуплены официально, через представителей семьи Меллонов, — уверенно ответил я. — Два изготовленных УПД — это не промышленные масштабы. Ко мне трудно придраться. А когда появятся новые полевые доспехи на базе двигателей фирмы «Мехтроникс», вот тогда станет не до смеха.

— Технологический шпионаж еще никто не отменял, — откликнулся на мое предупреждение Юрий Иванович, а Индус и Баюн усмехнулись понятливо. Дескать, все воруют. — Так как тебе наше предложение?

— Не продешевить бы, — я задумался, а на самом деле зорко смотрел на реакцию Мстиславского. Важно, как сам он отнесется к моему желанию срубить деньжат за бронекостюм.

— Но ведь ты же сам подарил Лидии свой прототип, — бесстрастно глядя на меня, откликнулся цесаревич. — Неужели высокородный дворянин позволит себе опуститься до жалких споров о личной выгоде?

«Точно, проверяет, — мелькнула мысль. — Старательно делает вид, что его оскорбляют подобные взаимоотношения. Ага, не на такого напали!»

— Через два-три года Великой княжне этот подарок будет маловат, — намекнул я Юрию Ивановичу о физическом развитии Лидии. — Мы вряд ли