подвиги кого-то из маршалов (в одних случаях молва в качестве «виновника» упоминает Черняховского, в других – Рокоссовского), заканчивавшуюся вопросом: «Что делать будем, товарищ Сталин?!», давно стала расхожим и бородатым анекдотом. «Что делать, что делать… Завидовать будем!» В этом ответе – все отношение Иосифа Виссарионовича к стараниям слепить из сплетен «персональное дело» за «аморалку». Гораздо меньшую известность имеет другой эпизод, связанный с Георгием Жуковым. Этот полководец тоже любил побаловать себя «военно-полевыми романами», однако излившийся на него гнев Вождя вызвал совсем другой момент.

На одном из «закрытых» банкетов для высших командиров РККА Жуков за столом принялся разглагольствовать насчет «судьбоносной битвы за Москву», таким образом, очевидно, «нарываясь» на комплименты и славословия в собственный адрес, до которых был падок неимоверно. Однако его вдохновенный спич Сталин прервал самым неожиданным образом – напоминанием о том, что многие участники этого сражения, получившие ранения и, более того, оставшиеся калеками, так и не получили за него ни единой награды. Жуков истолковал услышанное на свой лад – ведь медалью «За оборону Москвы» сам Сталин был награжден только впоследствии, летом 1944 года. Маршал принялся лепетать что-то о «большом упущении», в результате которого этой награды так и не удостоились ни Иосиф Виссарионович, ни он сам. Да еще принялся при этом пенять на получивших за ту же операцию высшие ордена страны «штабистах». А в заключение признал, что «допустил просчет», который непременно исправит. В этот момент над столом разнесся рык Верховного: «Зато бл…ей своих ты наградить не забыл!», сопровождавшийся таким ударом кулака по столу, от которого на белоснежную скатерть посыпались хрустальные бокалы и полилось вино… Сталин резко встал и покинул застолье.

Плевать Верховному было на то, у кого сколько пассий! Но таких вещей, как незаслуженная раздача боевых наград, он не принимал категорически – вспомните историю с его собственной Золотой звездой, которая так и осталась пылиться в коробке до самых его похорон. Тщеславия, стяжательства, жадности, а уж тем более – попыток удовлетворять все эти гнилые страстишки за счет государства Иосиф Виссарионович не спускал с рук никогда и никому. На сей счет также имеется хрестоматийная байка о некоем генерал-полковнике, в своем нахальстве дошедшем до того, что после доклада Верховному он принялся упрашивать его вернуть ему «некоторые вещи», намародеренные в Германии, которые у него, видите ли, «отняли на границе». И даже осмелившимся положить перед Сталиным письменный рапорт по данному вопросу! Наглец в итоге получил на своей бумажке вполне достойную случая резолюцию Вождя: «Вернуть ПОЛКОВНИКУ его барахло!» Это, конечно же, анекдот, но… Реальность он передает ровно на 99 процентов. Знаете, почему?

В 1946 году в СССР грянуло «трофейное дело», которое многие называли также и «генеральским». Оно и понятно – фигурантами расследования стали военные, имевшие звания не ниже генерал-майора. А главным «героем» был… Да-да, все тот же Георгий Константинович Жуков. С него-то, собственно говоря, все и началось. Вернее, с донесения, которое действительно оказалось у Сталина на столе. В рапорте речь шла о семи (!) вагонах с антикварной мебелью, которую «Маршал Победы» вывозил из поверженного Третьего рейха. Мебелью, как вы понимаете, там дело не ограничивалось – были и бриллианты с золотишком, и картины, и много еще чего интересного. Да и вагонов добра, присвоенного Жуковым в Германии, как оказалось, было далеко не семь. Вот тогда-то за товарищей генералов и взялись хваткие ребята из Госбезопасности. Думаете, все закончилось строгими выговорами и переводом мародеров командирами заштатных гарнизонов где-то в заднице мира с сильным понижением в должностях? Как бы не так… Троих – генерал-полковника, генерал-лейтенанта и генерал-майора, расстреляли к чертовой матери. Остальных загнали в лагеря, кого на десять лет, а кого и на все двадцать пять. Ну, Никитка их потом помиловал, конечно…

Вот почему я и утверждаю, что сталинские реалии упомянутая выше байка передает несколько неточно. Найдись подобный идиот среди командиров РККА, он из кабинета Верховного после такого рапорта не полковником бы вышел, а сразу подследственным – в наручниках и вообще без погон. К хапугам и рвачам Сталин был безжалостен. Рассказывают, кстати, что увидев в многостраничном перечне изъятого у маршала Жукова награбленного в Германии добра огромное количество меховых изделий и даже невыделанных шкур, Верховный брезгливо бросил: «Да-а-а… Как был Георгий скорняком, так и остался!» Будущий военачальник и вправду начинал трудовую деятельность подмастерьем в скорняжной мастерской.

А вот другая история по той же теме – насчет роскошной дачи, которую под Москвой воздвиг якобы не кто иной, как Константин Рокоссовский, впоследствии сдуру зазвавший Иосифа Виссарионовича и чуть ли не все Политбюро ЦК «обмыть новоселье», в результате чего дача на другой день стала детским домом. И вот это уже – полнейшее и абсолютное вранье! Может, Сталин и проучил кого-нибудь таким образом, допускаю. Поступок вполне в его духе. Но никак не Рокоссовского. Существуют доподлинные воспоминания правнучки полководца, Ариадны Рокоссовской, в которых изложена настоящая история, приключившаяся с его дачей. Таковая в природе действительно существовала!

После окончания Великой Отечественной Рокоссовскому, а также еще ряду военных, занимавших командные должности на 2-м Белорусском фронте, были выделены участки под дачи в Подмосковье. Землю дали – и всё! Как хотите, так и стройтесь. Генералы, не мудрствуя лукаво, решили использовать некоторые бревенчатые здания из штабного комплекса, уже «отвоевавшего» свое. В Германии разобрали – в Союз перевезли, делов-то! Поскольку дачи стояли рядышком, у кого-то из завистников и злопыхателей возникла мысль о том, что все это принадлежит одному человеку – маршалу Рокоссовскому. Быстренько «стуканули» в ЦК партии. Там отреагировали – была даже создана комиссия по проверке «сигнала» во главе с самим Булганиным, бывшим тогда министром Вооруженных сил СССР. По рассказам родственников маршала, приехавшие на место проверяющие попросту обалдели. Булганин только и смог сказать: «Костя, да что это за изба?! Давай уже тебе нормальный дом построим, из кирпича!» Рокоссовский на это отмахнулся – и так хорошо. Мол, на мой век хватит. Вот так оно обстояло на самом деле – с маршальской дачей, «отнятой» Сталиным.

По воспоминаниям современников, у Сталина категорически нельзя было что-либо просить напрямую. Тем более – клянчить. Будучи, как я уже говорил в этой книге выше, чрезвычайно чувствительным и внимательным к бытовым нуждам людей, которых он считал достойными, Сталин сам давал им все, что находил нужным, при этом не скупясь. У маршала Василевского он в 1942 году спросил, где тот отдыхает в свободное время, если таковое выдается. На что маршал без всякой задней мысли ответил, что служебная