Шрифт:
Закладка:
– Отвези меня в больницу, Фил, пусть сделают УЗИ, – попросила она в смятении, – я должна знать, что зреет внутри меня.
Однако в больнице Элеонору ждал сюрприз.
– У вас там ничего нет, – сказала женщина-врач, водя датчиком по ее животу. – Должно быть, это ложная беременность. Так бывает с теми, кто очень хочет ребеночка.
– Вы издеваетесь? – резко сказала Элеонора. – Какая еще ложная беременность? Я что, похожа на истеричку? По-вашему, я это выдумала? Посмотрите получше! Отчего у меня растет живот? Может, там опухоль?
– Нет и никакой опухоли. Но вы не беременны.
Схватки начались к вечеру следующего дня, когда полная луна торжественно восходила над Бухарестом. Элеонора корчилась на кровати в гостиничном номере, а Филипп держал ее за руку, но ничем не мог помочь.
– Я не буду рожать тут, – решила она в перерыве между схватками. – Вези меня в больницу, только в другую, и будь что будет.
Филипп гнал машину по безлюдным улицам Бухареста, а Элеонора задыхалась на заднем сиденье от нестерпимой боли и леденящего страха. Родовые муки были незнакомы Элеоноре – по ее желанию, в первый раз ей сделали кесарево сечение до наступления схваток, так как она безумно боялась рожать.
Захолустная больница на окраине Бухареста была забита, и Элеонору положили на каталке в коридоре, который полнился криками боли, вонял кровью, лекарствами и застарелой мочой. Вмешательство Филиппа здесь оказалось бесполезным: он был иностранцем, и его не пустили дальше порога. Так она и лежала, всеми позабытая, в отвратительных условиях восточноевропейской больницы конца шестидесятых годов. Элеонора уже находилась на грани помешательства.
Она не видела луны, но кожей ощущала восход ночного светила, и живот неуклонно набухал под ее пальцами, ходил ходуном, в нем волнами переливалась кровь. В нерассуждающем ужасе Элеонора схватила с соседней каталки скальпель, оставленный невнимательным врачом, и с размаху воткнула в свое чрево, средоточие зла. Она с мрачным удовольствием наблюдала, как, пузырясь, вытекает кровь, и больше не чувствовала боли. Эдгар возник из ниоткуда, в белом халате, как врач, но его маскарад обманул бы только простых смертных. Если бы он мог убивать взглядом или силой мысли, сейчас Элеонора была бы уже мертва.
– Что ты наделала?! – вскричал он вне себя от гнева.
Эдгар был готов уничтожить свою правнучку прямо сейчас, но она все еще была нужна ему. Он выдернул скальпель из волнующегося живота Элеоноры, наклонился над ней и зловеще произнес, от чего она похолодела от ужаса:
– Нет, ты будешь рожать не здесь.
Игнорируя крики Элеоноры, он накрыл ее простыней и повез по коридору в морг. На ткани быстро расползалось кровавое пятно, но в этой больнице, городе и стране всем было абсолютно все равно, жива или мертва Алиса-Элеонора Уэйн, гражданка Великобритании. Безлюдный морг насквозь пропах формалином, на столах лежали трупы, закоченевшие или частично вскрытые, стоял могильный холод. Несмотря на то что Элеонора была близко знакома со смертью и неоднократно убивала сама, такая обстановка пугала ее до безумия. Это был немыслимый кошмар в духе американских фильмов ужасов категории В.
Глаза Эдгара сверкнули, он взмахнул своим ритуальным ножом и точным, уверенным движением рассек ее дышащий живот сверху донизу. Элеонора издала кровавый вздох, когда что-то прервалось в ней. Крик, страшный и полный мучительной боли, сорвался не с ее искусанных губ, а вырвался из самых глубин погибшей души. Он взлетел к холодному потолку и эхом заметался, отражаясь от кафельных стен морга. В следующий момент Эдгар уже держал в руках младенца, который, к счастью, был невредим.
Не обращая внимания на распоротый живот Элеоноры, Эдгар упоенно любовался новорожденной девочкой. Белый пушок покрывал ее головку – волосы точно будут светлые, а глаза, скорее всего, голубые. Это были его лавры, знак победы над уже поверженными врагами, то, что он долго и тщетно искал в веках. Юное существо, которое он создал сам, желая помериться силами со Всевышним, вернуть в ее лице отнятое у него судьбой и разделить с ней обретенное могущество. Эдгар тут же придумал ей имя – Laurelia, Лаура – его вечнозеленый лавр. Второе имя пусть будет Вирджиния, как воплощение ее невинности.
Но Эдгар понимал, что он, двухсотлетний вампир, оторванный от жизни, не годится для воспитания ребенка. С Магдой получилось по-другому, он тогда был молод и наивен, к тому же в том мире было проще сохранять видимость нормальной семьи. Поэтому он не мог разбить Элеонору, как опустевший сосуд, и забрать содержимое.
– Я оставлю тебе жизнь, Элеонора, если ты пообещаешь мне заботиться о ней, – изрек Эдгар свое решение. – Вырастить ее и быть ей хорошей матерью. Сам я, как ты понимаешь, на это не способен.
Объятая ужасом Элеонора была готова на все что угодно.
– Да, я обещаю, – с усилием произнесла она, сводя руками края раны на животе.
– Не переживай, заживет так, что даже шрама, как от кесарева сечения, не останется, – сказал Эдгар правнучке, в тот же миг простив ее и решив дать отсрочку. – Теперь ты свободна и будешь жить, пока жива она. Но помни свое обещание заботиться о ней. Она прекрасна. Это моя девочка. Моя кровь!
Часть 3
Джемайма. Спустя вечность
Глава 35
Когда Лаура бессильно скользнула на пол, Эдгар сразу же кинулся к ней, осознав, что случилось. К нему наконец пришло понимание, что он только что сделал: поменял их местами. Он вернул Магдалину, но за счет жизненных сил Лауры. Эдгар не был готов воплотить свою мечту столь высокой ценой, он любил Лауру всей душой и не хотел терять ее. Он взял тело девушки на руки и взирал на нее с тоской. Она не дышала и не подавала признаков жизни.
Магда подошла к нему легкими неслышными шагами, заглянула через плечо и произнесла своим обычным голосом, который он не забывал ни на минуту:
– Кто она?
– Наша правнучка. В десятом поколении, – с горечью ответил Эдгар, оборачиваясь к ней.
– Сколько же лет прошло?
– Почти двести, Магда. Сейчас 1988 год.
Магдалина посмотрела на него глазами, что сияли отсветом тех самых памятных снегов, растаявших двести шестнадцать лет назад.
