Шрифт:
Закладка:
На некоторых открытых площадках сохранность останков была обеспечена необычным образом. Помимо идеальных отпечатков листьев дуба, из травертинового карьера в Веймар-Эрингсдорфе извлечены фрагменты как минимум шести неандертальцев. Большинство из них представляли собой черепа, а наиболее полные останки ребенка — челюсть, части грудной клетки и рука, заключенная в травертин, — лежали неподалеку от фрагментов взрослого индивида. В таких местах, наверняка в равной степени привлекавших и травоядных, и хищников, кости маленького скелета вряд ли остались бы на своих местах, если бы не были погружены в воду.
О том, чтобы объяснить наличие фрагментов скелетов в некоторых других местах, остается лишь мечтать. В окрестностях стоянки Эйн-Кашиш, расположенной к северу от горы Кармель в Израиле, неандертальцы активно проявляли себя в течение длительных периодов между стадиями МИС 4 и МИС 3. В ранних уровнях найдены случайные фрагменты гоминин, однако в более позднем слое оказалось множество фрагментов нижней половины тела неандертальца: левое бедро, практически сочлененное с большеберцовой костью, часть правой голени и один нижний позвонок. Все они обнаружены в радиусе пары метров и, вероятно, принадлежат одному молодому индивиду мужского пола.
Окружающий ландшафт — болотистые окраины поймы реки с сезонными заливными озерами — наверняка привлекал охотников, и в том числе неандертальца из Эйн-Кашиш. Причиной гибели могла стать застарелая травма сухожилия, из-за которой он, вероятно, хромал, что сделало его мишенью хищных зверей.
Правда, следы от зубов хищников отсутствуют, а на костях уцелели богатые жиром концевые отделы. Кроме того, слой, где лежал костяк, не был потревожен, сохранив и россыпи кремня, так что обвинить в уничтожении верхней части скелета эрозию тоже сложно. Однако открытые площадки — это не всегда просто перекрестки охотничьих троп. В таких местах, как Ле-Босса, неандертальцы много чем занимались вне пещер. К примеру, обрабатывали пигменты. В Эйн-Кашиш в одном слое с костями имеются фрагменты охры, известняковые блоки, возможно, служившие наковальнями или шлифовальными камнями, а также морская раковина, которую несли сюда как минимум 10–15 км. Непосредственной связи с костями нет ни у одной из этих находок, однако для этого региона они крайне нетипичны. Будь такое скопление обнаружено на стоянке ранних Homo sapiens, вполне возможно, что в нем усмотрели бы признаки символической деятельности.
Судя по всему, неандертальцы чувствовали глубокую потребность взаимодействовать с телами умерших, но их действия зависели от того, где произошла смерть. «Правильное» обращение с телами под открытым небом вполне могло отличаться от манипуляций, которые производили в пещерах и скальных навесах. Хотя конкретных доказательств намеренного захоронения тел мало, такие места, как Эйн-Кашиш, демонстрируют возможные варианты вовлеченности неандертальцев в эти процессы.
Режь ближнего
Мы не можем утверждать, что с останками неандертальцев, найденными под открытым небом, производили какие-то намеренные действия, однако в ходе недавних исследований выяснилось, что в пещерах и скальных навесах с телами умерших происходило нечто отличное от погребения. Выявляется все больше случаев присутствия на костях неандертальцев бесспорных признаков разделывания, и это касается даже тех первых останков, что были найдены в гроте Фельдхофер. Встречается почти полный спектр приемов, используемых при разделке туш животных: свежевание, расчленение, рубка, соскребание мяса с костей. Иногда также разламывали и дробили кости в труху. О таком поведении неандертальцев известно еще с 1899 г. — впервые оно было зафиксировано на сотнях костей в Крапине. Все фрагменты скелетов множества индивидов подверглись разделке: с них сняли кожу и мясо — даже с черепов, — плюс некоторые кости были раздроблены. Это открытие, сделанное на заре исследований каменного века, интерпретировали как каннибализм, что дало основания считать неандертальцев агрессивными существами.
Зато признаков разделки на скелете Ле Мустье 1 не замечали десятилетиями. В первых публикациях, в дневниках Клаача и на оставшихся фотографиях[179] памятника заметна странная поза скелета. Череп лежит лицом вниз под углом к позвоночнику, нижняя челюсть отделена. В отличие от дневниковой записи и сделанного Клаачем наброска, согласно которым некоторые кости верхней половины тела находились в анатомически правильном положении, на фото видно, что длинные кости рук торчат из-под затылка; тело было не в сочлененном состоянии.
Современный анализ показал, что подросток из Ле Мустье был не только расчленен, но и разделан. С его черепа содрали кожу и мясо, удалили язык, отрубили челюсть, разрезали ее на куски и, возможно, пытались расколоть, а также сняли мясо с одного из бедер. При этом любопытно, что части его тела не разбросаны по площадке, а череп и нижняя челюсть фактически лежали рядом друг с другом. Кроме того, на фото и в отчете отражено, что лицевая и лобная части черепа лежали непосредственно на очень крупном и плоском по сравнению с соседними камне[180].
Крапина и Ле Мустье хоть и разделены многими десятками тысячелетий, но относятся к позднему неандертальскому периоду. Именно тогда, примерно 130 000 лет назад, разделка тел стала если не повсеместной практикой, то уж точно не редкостью. Во многих случаях разница в отношении к останкам гоминин и животных практически отсутствовала, везде особое внимание уделялось поиску костного мозга. Хороший пример тому — недавно открытая стоянка в гроте Сирон, расположенном к юго-востоку от Перигора. Там найдены зубы неандертальцев с обломанными корнями — вероятно, из-за того, что челюсти дробили в поисках костного мозга.
Впрочем, как ни странно, но прямых доказательств того, что неандертальцы употребляли в пищу разделанные тела, не так много. Следы от зубов встречаются редко и на костях животных, а уж на останках гоминин они привлекают особое внимание. Как минимум на одной длинной кости ноги из Крапины есть неглубокие парные канавки — будто кто-то грыз ее, как кукурузный початок.
Однако в целом следов от зубов крайне мало. Это особенно заметно, если
