Он расслабился и позволил мне использовать его. Я запустил пальцы в его густые волосы и погрузил его рот в свой член, удовольствие внутри меня закручивалось, когда я раскачивался. Его язык скользнул вперед, скользя по моей коже, и он слегка поскреб меня зубами.

Мадонна, я никогда не хотел, чтобы это закончилось.

Слишком скоро мои яйца начали покалывать, мышцы сжиматься, а член набухать от его языка. Со стоном я начала кончать, густые струи вырывались в его рот, мои бедра дергались. Он продолжал сосать, опустошая меня, и это продлило мой оргазм. Если бы я не притворялась кем-то другим, кем-то испанским, я бы похвалил его по-итальянски всеми словами, которые знал. Но мой испанский был ограничен, поэтому я просто гладил его волосы, ласкал его, пытаясь перевести дыхание.

Он отстранился от моего члена и посмотрел на меня с нечитаемым выражением лица. Затем он сглотнул, мышцы его горла заработали, когда он выпил мою порцию.

Madre di Dio — Матерь Божья, это было горячо.

Я внутренне вздохнул, жалея, что не встретил его в другой жизни. Там, где я мог бы опуститься на колени и доставить ему ответное удовольствие. В другой жизни я не был сыном Фаусто Раваццани, бывшим солдатом Ндрангеты.

Ту, где я не всегда был в бегах от жизни, которую оставил позади.

Я отступил назад, заправил и застегнул молнию. Кивнув красивому мужчине, который по-прежнему стоял на коленях, я повернулся и пошел в противоположном направлении, намереваясь как можно быстрее выбраться наружу.

Никто не остановил меня. Никто не следил за мной. Я был просто еще одним молодым человеком в море их, скрежещущих и двигающихся в такт. Я увидел тусклый свет выходной двери, и я направился к ней. Через минуту я уже стоял в аллее, прохладная испанская ночь омывала меня.

Подойдя к улице, я достал телефон и набрала номер. Он ответил на первом же звонке.

— Какого хрена ты не взял трубку? — прорычал Фаусто мне в ухо.

— Perdonami, Papà — Прости, папа.

— Стал бы я звонить тебе пять раз, если бы это не было чертовски срочно?

Он и раньше так делал. Мой отец не любил, когда его игнорировали.

— Это Фрэнки или кто-то из детей?

Он издал длинный выдох, и я хорошо знал этот звук. Он пытался обуздать свой нрав.

— Это ты, figlio mio — сын мой.

Облегчение переполняло меня. В этом не было ничего нового. Я постоянно находился в опасности. Я стал двигаться в направлении своей квартиры, которая находилась в четырех кварталах отсюда. Как всегда, я проверил свое окружение. Это было вбито в меня с рождения.

— Да?

— Кто-то навел на тебя порчу.

Я хотел закатить глаза, но это было неуважительно по отношению к моему отцу, даже если он не мог меня видеть. Он понятия не имел о том, сколько покушений я пережил за эти годы. Если бы он знал, то наверняка приказал бы мне вернуться в Сидерно, в castello — замок, под его начало. Я бы никогда не позволил этому случиться. Я бы никогда не вернулся.

Я был геем, бывшим наследником империи, которую Ндрангета явно предпочла бы уничтожить. Само мое существование смущало их, и я никогда бы не приблизил такую опасность к своим сводным братьям и мачехе. Мне было лучше жить вдали от них.

— Ох? — сказал я отцу.

— Похоже, ты не удивлен этой новостью.

Ничто не прошло мимо Фаусто.

— Что ты знаешь?

— Ты слышал об Алессандро Риччи?

— Я помню имя. — Риччи был снайпером, обученным итальянскими военными. По слухам, он был лучшим, его использовали страны для устранения глав государств и других политиков. Мокрая работа очень высокого уровня, не тот тип людей, которых обычно использовала Ндрангета, предпочитавшая заниматься своими убийствами тихо. Такой убийца, как Риччи, был слишком резонансным.

— Хорошо, тогда мне не придется объяснять, насколько это опасно для тебя. Я хочу, чтобы ты приехал…

— Нет. — Я пресек эту мысль еще до того, как он ее озвучил. — Я не стану, так что не спрашивай.

Я услышал стук и представил, как он бьет ладонью по столу. После нескольких ударов он сказал:

— Dai — Давай, Джулио. Это не похоже на другие.

Мое сердце колотилось в груди, но мне пришлось притвориться дураком.

— Другие?

— Ты думал, я не знаю? Думаешь, я не слежу за каждым твоим шагом?

Figlio d'un cane — Гребанный бог!

Чертов контролирующий мудак. Я опустил телефон и отключился. Вот. Он может париться несколько дней.

Я продолжил путь к своей квартире. Я не хотел, чтобы Фаусто выслеживал меня. Я больше не входил в его обязанности. Он должен был сосредоточиться на других детях, жене. Его империи. Ему не нужно было беспокоиться обо мне, взрослом мужчине.

Я приезжал в Сидерно несколько дней в году, но только когда знал, что это безопасно. Во время этих поездок он ни разу не заикнулся о покушениях на мою жизнь или о том, где я живу. Он спрашивал, нужны ли мне деньги, а потом мы говорили о поверхностных вещах.

Я отпер дверь в старое здание, где снимал комнату под своим новым именем Хавьер Мартин. Поднимаясь по лестнице, я решил, что мне нужна информация. Но я не мог спросить Марко или Фаусто. Я должен был сделать это тихо.

Клочок волос, который я положил между дверью и косяком, все еще был на месте. Я делал это каждый раз, когда уходил, чтобы знать, был ли кто-то в моей комнате. Сегодня я был в безопасности, поэтому я вошел и закрыл за собой дверь, заблокировав все четыре замка.

Достав свой телефон, я потратил несколько минут на поиск в Интернете, но так и не смог найти фотографию Риччи. Тогда я позвонил человеку, который, как я знал, поможет мне и будет держать язык за зубами.

Бенито ответил мгновенно.

— Pronto — Алло.

— Мне нужна услуга.

На заднем плане послышалось движение, прежде чем он сказал:

— Все, что тебе нужно, ты знаешь. — Бенито был моим самым близким другом и союзником в ндрине моего отца. Мы практически выросли вместе, поднимаясь по служебной лестнице в молодости. Он был рядом в ту ночь, когда меня приняли в отряд, когда я совершил свое первое убийство. Он был предан моему отцу, но он также был предан и мне. Я знал, что могу доверять ему.

— Ты один? — спросил я.

— Я сейчас. Я был в караульном помещении, но вышел наружу. Что случилось?

— Мне