— Мне страшно, — девушка поежилась и сжалась, будто стараясь стать меньше и незаметнее, — ты не представляешь, насколько я боюсь! Ты хоть понимаешь, что сущности подобного масштаба и силы могут с нами сделать? Его даже демоны боятся, ибо в своем безумии он может сотворить абсолютно все. А ты собираешься предстать перед ним, веря в старые легенды и рассказы проклятой книги о данном им когда-то обещании! О котором здесь, измененный Бездной, Кузнец давно мог забыть. И тогда никакие клятвы его не сдержат, не помешают превратить нас в какую-нибудь мерзость или сделать заготовку для одного из своих проклятых артефактов — сама смерть нам покажется избавлением и спасением!

— Он бог, — упрямо качнул головой, возражая. — Каким бы безумцем он ни был, его обещание свято и связывает его сильнее тысячи цепей и запретов. Он буквально не может преступить через него, это закон, и даже темные боги не в силах его нарушить, они обязаны выполнить все сказанное и обещанное ими, сама их природа не позволит им поступить иначе. Он обещал оказать помощь и защиту Гермесу Трисгемисту и любому другому, кто придет вместе с ним. А так же открыть для них дорогу к Реке мертвых… И у меня есть то, что является воплощением его слов.

Видя, что мои слова не успокоили молодую фату, я, чуть поколебавшись, открыл защищенный карман сумки и достал тонкую золотистую табличку размером с пару мужских ладоней, на которой было отчеканено суровое мужское лицо с взъерошенной бородой, грозно смотрящее вперед.

— Это материальное воплощение божественного обещания. Гермес, видимо, был тем еще прохиндеем и весьма опасался попасть сюда, потому и подготовил заранее дорожку для возможного бегства. И все же он сделал так, чтобы полученным обещанием смогли воспользоваться и другие: за возможность спасения из Тартара можно выторговать очень многое, буквально все, а ведь туда низвергали даже богов… Глупо делать такой актив доступным только для себя, если заранее не знаешь, придется им воспользоваться или нет.

Мистра осторожно коснулась таблички, провела кончиками пальцев по выбитому в металле лицу, затем взглянула на меня:

— Это не только обещание, это нечто большее, словно отголосок памяти, черты личности, — она растерянно развела руками, не зная как описать словами то, что почувствовала. Словно на миг она прикоснулась к личности бога, к поверхностным ее слоям. Я недоуменно пожал плечами, почувствовав образ, посланный мне фатой. Зачем было закреплять обещание так сложно? «Гефест» — имя буквально пронизывало все слои восприятия, словно стержень, нанизывая и удерживая на себе все сложные цепочки памяти, знаний и образов, вложенные в табличку. При этом сама клятва помочь шла где-то побоку, словно малозначительная второстепенная деталь…

Впрочем, это дела богов, а не смертных, главное, чтобы табличка сделала то, что я ждал от нее — открыла нам проход домой.

Кажется, мы куда-то подходим. Черный зев воронки провала словно раззявленная пасть втягивал в себя уныло бредущих големов. Даже я, вернув себе вместе с пробуждением Тай возможность более полно управлять щитом разума, чувствовал их нежелание продолжать спуск, и все же сила, что их звала и контролировала, не оставляла им выбора. Черный зев проглатывал их одного за другим. Наконец и наш треножник шагнул в черноту провала, погрузившись в его вязкую тьму. Сосущее чувство внутри желудка и шум в голове, мы проваливались или падали куда-то вниз… Не рискнув высовываться из-под плаща, окружающего в узкую щелку я не разобрал, но удара об землю так и не последовало. Темнота отступила, и я увидел в нескольких десятках шагов от нас раскаленный зев печи, а чуть поодаль — огромного краснокожего многорукого гиганта, с зажатыми в руках молотом, кнутом, лопатой и ломом. Раззявленный рот, покрытый щербатыми зубами, что-то ревел, но слова было невозможно разобрать в общем шуме, ибо тот шел отовсюду: стук, лязг, грохот, на время перекрывавший все. Мы словно попали внутрь огромного, непрерывно работающего механизма.

Големы неторопливо брели вперед, продвигаясь по просторному залу со множеством проходов, расползавшихся от него в разные стороны. В центре зала гигант с инструментами в руках изучал прибывающих, по очереди касаясь каждого одним из своих орудий. Вот массивный голем, один из наиболее крупных среди шедших в нашей партии, делает шаг вперед. Привратник быстро окидывает его оценивающим взглядом и наносит быстрый удар по плечу зажатой в руках лопатой. Увалень явно недоволен, пытается возразить, но почти мгновенно за первым следует еще один удар, только кнутом, отсекающий одну из каменных рук, и та, упав, разваливается кучками обломков угля, а потерявший в своей массе элементаль уныло бредет куда-то вниз…

— На растопку, — шепнула Мистра, повернувшись ко мне. — Мы сейчас среди заготовок, идет распределение их по работам.

— Это и есть Гефест? — с сомнением тихо спросил я, глядя на краснокожего гиганта.

— Нет, — быстро ответила фата. — Это просто привратник. Сам хозяин кузниц где-то внизу или наверху, точнее определить сложно.

— Попробуй с помощью нее, — попросил я, протянув ей золотистую табличку с запечатленным на ней лицом. — Она должна быть связана с тем, кто