– Ну и чем плохо, если найдём?

– Не надо ворошить прошлое. Такие новости чью угодно жизнь способны перевернуть, и никто за это вам благодарен не будет, – отрезала бабушка.

– А ты сказала, странный он был, – подала я голос, хотя всё шло к тому, что развить тему мне уже не дадут.

– Да, странноватый, – согласилась бабушка.

– В каком смысле?

– В прямом. С птицами разговаривал и утверждал, что они его понимают. И ещё боль любую снять мог. Вот так возьмёт за руку, – бабушка накрыла ладонью мою руку. – В глаза посмотрит… И боль слабеет, будто ручейком утекает.

– Бывает же, – вздохнула Лена.

– Бабушка, – решилась я. – А ты знаешь, что такое Морлескин?

– Блокнот, вроде, такой с резиночкой, – неуверенно ответила бабушка.

– Нет, ба, блокнот с резиночкой – молескин. А это Морлескин.

– Нет, – сурово сказала бабушка. – Тогда не слышала.

– А почему ты, ба, замуж так и не вышла? – осторожно спросила Лена.

– А сначала всё думала, вернётся ваш дед. Или хотя бы напишет, или позвонит. Ждала, ждала, но без толку. А когда всё-таки решила по сторонам посмотреть, опять оказалось, что один ухажёр – тупой, другой – ленивый… – бабушка замолчала, потом взглянула на меня многозначительно. – Хороший у тебя парень, Алёшенька. Не ищи, к чему бы придраться.

– Я не ищу. Он и правда хороший.

Из-за угла вышел Дайра. На шее у него, свесив лапки, воротником лежала Маська.

– Славная у вас кошечка, – сказала бабушка с умилением. – Мой первый кот, Нямушка, тоже так лежать любил. Хороший было кот, умный, ласковый. Только гулящий, не удержать дома было, месяцами мог пропадать. Так почти пятнадцать лет уходил, возвращался, а однажды и пропал совсем… Столько кошек у меня потом перебывало, а его забыть не могу.

Она замолчала и грустно вздохнула.

– Может быть, ещё чайку? – бодро предложил Дайра.

Бабушка ласково улыбнулась ему:

– Спасибо, голубчик, и хотелось бы, да не влезет больше, – она медленно и с трудом вздохнула и посмотрела на Лену:

– Поехали домой, Ленок. И нам отдохнуть не мешает, и Але завтра на работу.

Начались суматошные сборы-проводы. Оставшиеся творожные булочки упаковали и вручили бабушке. Было вызвано такси. Дайра, натянув поверх шорт джинсы, торжественно повёл бабушку к лифту, рассказывая ей на ходу, какая я замечательная хозяйка, как я всё успеваю и в какой строгости держу его и Маську. Я бы не отказалась пойти следом и послушать, как складно Дайра врёт, но осталась подождать, пока Лена оденется и навяжет на шею несуразный палантин с помпончиками.

– Обижаешься на меня? – спросила она, обращаясь к моему отражению в зеркале.

– Да не так, чтобы сильно. Но говорить об этом я не хочу.

– Хорошо, – согласилась Лена. – То есть нет, не хорошо, конечно. Ты не злись на меня. Я знаю, что всё плохо. Но что теперь поделаешь-то?..

– Симпатичный палантинчик, – перебила я её. – Тебе идёт.

– Да, да, извини. Не будем об этом.

Она повернулась ко мне:

– Очень я за тебя рада, Алёшка. Такого мужика подобрать!.. А тот где, который с татухами?

– Ишь, как он тебе в душу-то запал, – усмехнулась я.

– «Запал»! Да напугал он меня тогда, вот и всё, – вздохнула Лена и неловко всплеснула руками. – Ну, пора мне бабушку догонять. До свидания, что ли?

– До свидания, – кивнула я.

Чего уж я точно не ожидала от Ленки, так это объятий. Но она подалась ко мне и, обхватив крепко за плечи, прижала к себе. И даже голову мне на плечо положила.

– Ты что, Лен? Да не злюсь я…

Было что-то в её порыве неуловимо странное. И я всмотрелась глубже. Ох, дурацкое состояние, когда видишь и чувствуешь то, не знаю что. Анатомию-то надо было в школе лучше учить, да кто ж знал…

– Ленка!.. – пробормотала я, не веря до конца тому, что обнаружил мой внутренний взгляд. – Ты что, беременна?!

Сестра отпрянула:

– Как ты узнала?! Я сама-то только вчера тест сделала… Откуда ты узнала?

– Да ниоткуда, – растерялась я, не зная, как объясниться. – Догадалась. Торкнуло что-то…

– «Торкнуло!» – хмыкнула Лена, нервно прижав ладонь к губам. Она всегда так делала в панике.

– Игорь?

Она развела руками:

– Ну а кто ещё? Некому больше.

– Ты сказала ему?

Она кивнула со вздохом.

– И что?

– Перепугался, – криво усмехнулась она. – Но думает, что я не заметила. И ничего не сказал. В смысле ничего плохого не сказал.