Моя уверенность – это было самым удивительным. Казалось, мои приключения в Морлескине должны совсем выбить из колеи.

Меня несколько раз пытались убить. Но я осталась цела. Поцарапанные коленки не в счёт.

Меня пытались дурманить и травить волшебными винами, но оказалось, что моё тело успешно этому сопротивляется.

Мной манипулировали… Да, вот с этим я плохо справилась. Это оказалось больно. Что ж, буду теперь знать на собственной шкуре, как это – влюбиться в опасный и безжалостный мираж, в то, чего на самом деле даже нет.

Я вернулась домой, пусть с зарёванным сердцем, но живая. И принесла с собой неведомо откуда взявшуюся способность видеть всякие большие и маленькие неполадки в чужих организмах.

Сначала я перепугалась и не знала, что делать.

Но у меня теперь есть Дайра. А у него – настоящий воспитательский талант. Пользуясь тем, что деться мне от его воспитания некуда, несколько дней подряд он пускал в ход красноречие и говорил, говорил… Надоел до жути своими разговорами. Всё хотел убедиться, что я его правильно поняла. А я сразу всё поняла. Всё-таки моё второе имя – «неприятности», а не «тупость». Конечно же, дара моего непрошенного мне бояться не надо. Но нужно было время, чтобы привыкнуть к нему так, чтобы он не мешал, а помогал. А то я сначала вглядывалась во всех подряд. Всех пассажиров в вагоне метро проверю, и волосы дыбом от увиденного. Дайра реакцию мою сразу замечал и тут же тащил меня прочь, ругая за неосторожность и легкомыслие. Что ж, он был прав: невозможно мне в одиночку устроить человечеству сплошную принудительную диспансеризацию. Есть необходимость кому-то помочь – сделай, но так, чтобы никто ничего не понял. И я училась быть разумной. Не всегда получается пока, но кажется, именно сегодня я сделала всё правильно.

– Где Катерина? – сурово спросил Стас, подойдя к стойке.

– Вышла, ненадолго.

– Ну-ну, – сурово проронил он и раздражённо поправил галстук.

– Что ты на неё наезжаешь? Сам-то тоже не полиглот.

– Ну, у меня другие функции, – солидно произнёс Стас, приосанившись. – Мне не обязательно быть полиглотом, я – начальник, я руковожу.

– Я, знаешь ли, очень рада, что ты мне не начальник.

– А что так? – Стас вскинул брови и, не сводя с меня глаз, облокотился на стойку. – Не нравлюсь?

– Начальник из тебя, Стас, плохой. Без обид.

– Хм, – фыркнул он и прищурился. – А не как начальник? Тоже не нравлюсь?

Вот эти его постоянные попытки флиртовать бесили ещё больше. Пришлось тоже фыркать в ответ.

– Ну во-о-от, – разочарованно протянул Стас. – А я хотел тебя пригласить в баре посидеть, выпить по коктейлю… Не в нашем баре, конечно, а в приличном. Ты как сегодня?

– Как обычно: домой.

– Что ты вечно несёшься домой, будто у тебя там семеро по лавкам?

– Мне есть, к кому идти домой.

Вообще-то, Стас прекрасно это знал. Дайра несколько раз заходил встретить меня с работы, и однажды я даже их познакомила.

– А что, этот твой бойфренд?.. – Стас озабоченно шмыгнул носом. – Часок-другой без тебя вот прямо никак не переживёт? Позвони ему, скажи, задержишься немного с коллегами, тимбилдинг у нас сегодня.

Проблем было целых две. Во-первых, сегодня я забыла дома телефон. Ага, со мной случается такое. И во-вторых, что было куда более весомо: Стас не вызывал никакого желания пить с ним коктейли.

– Спасибо, Стас, но я не буду звонить. Пригласи кого-нибудь другого.

Стас шумно выдохнул и раздражённо заявил:

– Никак не пойму я вас, девчонки… Вот ты, например. Что такого ты нашла в своём хипстере?

– Он не хипстер! – засмеялась я.

– Ну, а кто?

– Он князь из древнего рода. У него и замок есть.

Стас кисло скривился:

– Да ну тебя!

И пошёл по своим делам, оскорблённый. Вот так всегда: скажешь ведь чистую правду, а посчитают обидной шуткой.

В ожидании, пока Катя приведёт себя в порядок, я успела принять ключи у одного выезжающего и ответить на три звонка из номеров.

А потом я заметила любопытную парочку. Мужчина и женщина вышли из лифта и направились к выходу. Я, конечно же, далеко не всех постояльцев вижу, особенно если они останавливаются ненадолго. Но, если бы я увидела этих прежде, точно бы запомнила. Они выглядели как не от мира сего.

Мужчина был молод, я бы даже сказала юн, не старше двадцати, худой, как сухая ветка, бледный, с буйными вихрами грязно-ржавых волос. Женщина казалась намного старше, хотя в матери ему, пожалуй, не годилась. Высокая, оливково-смуглая, с грубоватыми чертами лица и выражением суровым и равнодушным. Её ярко-золотые волосы, уложенные в короткий пышный боб, в образ не вписывались, и у меня мелькнула мысль о дорогом натуральном парике. На обоих были надеты классические деловые костюмы, отлично пошитые и безупречно отглаженные. А вот поверх этих костюмов красовались убогие стёганые пуховики до пят, купленные не иначе, как на дешёвом вещевом рынке. На парне были столь же нелепые и