За окном послышались крики:

– Императора убили! Преторианцы взбунтовались! Пертинакс мертв!

Люди бежали по улице, сообщая каждому встречному эту плохую новость.

Александр поперхнулся. Постучав себя по груди, он восстановил дыхание и выглянул из окна дома, чтобы расспросить тех, кто так усердно кричал, но они уже исчезли за поворотом дороги. Александр подумал, что, может быть, все это и неправда и окажется, что Пертинакс жив и вскоре разберется с бунтовщиками.

Где-то через полтора часа вернулся хозяин дома и сообщил, что в Риме бунт. Преторианцы ходили по городу с головой Пертинакса, надетой на копье. Александр почувствовал, как в сердце у него кольнуло. Он постарался побыстрее закончить работу и, получив деньги, отправился домой. Он опасался расправы. В прошлом так часто случалось – смерть императора влекла за собой гибель его членов семьи и близких его дому людей, а также рабов. Но Александр уже не был близким к Пертинаксу человеком, он не жил во дворце, не участвовал ни в каких делах императора, и если вдруг начнутся какие-то преследования, то найдется много свидетелей, что он и Ливия абсолютно ни при чем.

Вернувшись домой, он обо всем рассказал Ливии. Она еще ничего не знала и пришла в ужас от услышанного.

– Несчастный император! – произнесла она, всплакнув. – Такой хороший и честный! За что его могли убить?! Почему ты молчишь, любимый? Почему сидишь с безучастным взглядом, неужели тебе его не жаль?

– Жаль. Конечно, жаль как хорошего правителя.

– Но ведь ты жил в его доме, он так много тебе дал, ты его вольноотпущенник! Ты мог бы и погоревать! А ты совсем безучастен!

– То, как он обошелся с нами, исключает мою скорбь по нему, и не будем больше об этом, Ливия.

На следующий день Александр узнал о прошедшем аукционе у преторианского каструма – такую неслыханную новость обсуждали в каждом квартале, в каждом доме. Римляне открыто возмущались такому кощунству, как торговля императорским троном и шли к Форуму и Палатину, выразить Дидию Юлиану свое недовольство. Александр же мирно сидел в своей лавке и, видя, что торговля в этот день не идет, задумал создать на гончарном круге новый кратер и расписать его сценой с Прометеем и орлом Зевса. Ливия волновалась – куда запропастилась их рабыня Нола, ушедшая утром за покупками и уже много часов отсутствовавшая.

После полудня в лавку вошел молодой раб и спросил, не здесь ли живет вазописец Александр.

Ливия провела раба в гончарную мастерскую. Александр как раз крутил на круге будущий кратер и лишь мельком взглянул на гостя.

– Я пришел от Тита Флавия Сульпициана, – сообщил раб.

– И что нужно от такого маленького человека префекту Рима? – не поднимая головы от гончарного круга, спросил Александр.

– Мой господин с сегодняшнего дня не префект Рима, он просто частное лицо.

– Вот как? Кто же теперь префект?

– Корнелий Репетин – муж дочери узурпатора.

– Гм! Так что хочет твой господин? Купить у меня амфору или, может быть, заказать что-то?

– Нет. Мой господин приглашает тебя сегодня в свой дом. Там лежит тело убитого императора.

Александр остановил круг и задумался, вытирая руки о рабочую тунику. Он вспомнил, как Пертинакс впервые дал ему, еще ребенку, почитать книгу, а потом подарил два денария на расходы.

– Передай господину Сульпициану, что я скорблю об усопшем, но не могу принять приглашение. У меня много дел. Мы люди простые. Если не работать, значит, не на что будет есть.

– Мой господин сказал, что у тебя, Александр, наверняка есть причина обижаться на почившего императора, и поэтому он предлагает тебе вот этот кошель с деньгами. Здесь пятьсот денариев. Бери деньги и приходи в дом к господину Сульпициану.

– В пятьсот денариев оценил меня твой господин? – мрачно усмехнулся Александр. – Как я предполагаю, эти деньги я получаю не для того, чтобы прийти и проститься с Пертинаксом? Наверное, от меня потребуется какая-то услуга?

– Конечно, потребуется!

– Уходи. Я не хочу больше работать на семью Пертинакса. С меня довольно.

– Подумай хорошенько, Александр, прежде чем отказываться. Пятьсот денариев – хорошая сумма, а ты живешь небогато.

– Сумма хороша, но не для меня. Вчера я трудился весь день и получил тридцать денариев, сегодня пока что ни одного. Возможно, и не заработаю. Но я знаю, все то немногое, что я имею, зависит только от меня и совсем немного от благосклонности богов. Я не хочу зависеть ни от кого. Сегодня я получу пятьсот денариев, но что за услугу потребует от меня Сульпициан? А? Вот, ты не знаешь! А я не понаслышке знаком с семьей Пертинакса. За эти деньги я вынужден буду пожертвовать слишком многим. Покойный император просто так не давал ничего, и его тесть точно уж научился у него быть бережливым и хитрым. Я не хочу, чтобы меня провели.

Раб ушел, а Ливия наконец дождалась Нолу. Нола рассказала, что любопытство привело ее на Форум, ведь наверняка новый император стал бы раздавать деньги и она, конечно, принесла бы их своим господам. Но какие-то безумцы, сказала Нола, начали кричать, что денег они не хотят и ненавидят Дидия Юлиана, тогда вместо раздачи сестерциев и денариев преторианцы начали раздавать толпе удары мечами. Она еле унесла ноги, и хоть толпа ее изрядно помяла, покупки остались в целости и сохранности, а вот многие другие люди покалечились в давке и потеряли свои вещи. Нола слышала – возмущенный народ не собирается расходиться и готов бороться с преторианцами, а крупный отряд римлян, вооружившихся чем попало, прорвался в Большой цирк и там засел, не желая сложить оружие. Эти люди призывают из восточных провинций Песценния Нигера, дабы он защитил их от самоуправства преторианцев и отомстил за Пертинакса.

Александр подумал, уж не связаны ли эти события – неназванная вслух просьба Тита Флавия Сульпициана за пятьсот денариев и недовольства среди римлян. Но, как бы то ни было, ему надо держаться подальше от всех этих тревожных событий и просто жить.

Но вечером в его дом постучали.

Александр и Ливия ужинали. Каково же было их удивление, когда в открытую Нолой дверь вошел бывший префект Сульпициан.

– Мой раб не смог убедить тебя, поэтому я сам пришел к тебе, Александр, ведь дело у меня спешное, многое зависит от твоих слов, – сказал Сульпициан.

Его старческое лицо, казалось, за один день состарилось еще на десять лет, и он весь сгорбился и поник.

Александр, взволнованный, предложил гостю отужинать вместе с ним. Ливия услужливо освободила самое лучшее место за