– Откуда вы о нем знаете?

Она снова ощутила, как в ней нарастает гнев. Так долго сдерживаемый гнев.

– Подумайте, насколько вы были осторожны, если только что приехавший человек знает, о чем спрашивать, госпожа.

Она услышала какой-то звук, повернула голову. Увидела Фолько, приближающегося к ним с улыбкой на лице.

– Хотел посмотреть, не упали ли вы еще с коня.

– Еще нет, – ответила Ления. – Герцогиня за мной присматривала.

– Хорошо.

– Она расстроена, потому что я спросила о синьоре Галлеото. Кажется, она хочет меня за это выпороть.

«Ох, боже мой, – сказала Леора внутри нее. – Разве это разумно?»

«Нет, – ответила Ления. – Но мне все равно. Хотя возможно, что и разумно. Ей теперь труднее нападать на меня. Он поймет почему, если она нападет».

«Это умно! И я все еще хочу знать насчет объятий. И почему люди спят…»

«Не сейчас, Леора!»

– Дьедо? – спросил Фолько. – Он все еще в Мачере? Разве по нему не скучают в Авенье? Элегантный придворный. Его там любят. Братья при дворе гордятся этим. Но… пороть члена моей команды, Коринна?

Он говорит мягким тоном, отметила Ления. Но момент был опасным. Это она его таким сделала.

Тишина на лесной тропе. Потом Коринна Риполи произнесла:

– Эта ваша новая женщина сказала нечто, показавшееся мне непристойным. Она проявила неуважение.

Фолько выжидательно посмотрел на Лению.

Она понимала, что должна сделать. Мир такой, какой он есть. Она обратилась к герцогине:

– Приношу искренние извинения, если это показалось вам неуважением. Вы правы, госпожа, не в моем положении было говорить такие вещи. Меня кое-что обидело, и это было неправильно, дерзко с моей стороны.

Еще одна пауза, пока ее слова взвешивали.

Герцогиня Мачеры нарушила молчание, как будто неохотно.

– Нет, это я вела себя невежливо. Вы наша гостья. Фолько, я мало знала о синьоре Серранио, о ее средствах, о ее преданности Верховному патриарху, и, признаю, я завидовала тому, что она теперь отправится с тобой в Фериерес. Я проявила недоброжелательность.

– Серрана, – поправил Фолько.

– Серрана, – повторила Коринна Риполи. И повернулась к Лении. – Я говорю искренне. Я была груба. В команде Фолько раньше уже были женщины, они служили ему с честью. Мне это хорошо известно. Прошу вас принять мои извинения и простить меня.

«Она говорит искренне?»

«Думаю, да».

– С открытым сердцем, моя госпожа, – сказала Ления. И поклонилась, сидя в седле. Потом с усмешкой повернулась к Фолько. – Мы говорили о том, среди прочего, красивый ли вы мужчина. – Та же шутка, которой она обменивалась с Рафелом.

– Конечно, красивый! – рассмеялся он. – Какому мужчине нужно больше одного глаза? А еще я такой высокий и стройный!

– С таким соблазнительным шрамом! – подхватила Коринна Риполи. – Я просила Ариманно придумать, как заполучить шрам, но он всегда отказывается.

– Он не из тех, кто гонится за модой, – печально произнес Фолько. – Никогда таким не был.

– Нет, он ни за чем не гонится. Разве что за добычей по лесу. Поедем дальше?

– Надо ехать. Но мне нужно сначала переговорить с синьорой Серрана.

– Разумеется. Позаботься о том, чтобы она не упала.

– Сделаю что смогу, – ответил Фолько.

Они смотрели вслед герцогине, дожидаясь, пока остальные догонят их и проедут мимо. Потом они остались одни.

«Он сердится?»

«Очень может быть. Я вела себя глупо».

– Я, конечно, должен рассердиться, – тихо сказал Фолько.

– Не уверена, что у вас есть на это право, мой господин. Я путешествую вместе с вами и буду помогать вам, чем смогу, но вы не можете мной командовать.

– Вот как? Даже поручая вам задание?

– В этом случае можете. Но не вам указывать мне, что говорить, когда на меня нападают или унижают меня.

– Она это сделала?

– Да.

Он заколебался:

– Это… в этом есть некоторая сложность.

– Вот как. Сложность! Далеко выходящая за пределы моих жалких способностей понять…

– Ления. Не надо так быстро ощетиниваться. Есть история, касающаяся женщин в моей команде, но она затрагивает других людей, и я не могу ее рассказать.

Она молчала.

«Кажется, он мне нравится».

«Мне тоже».

– Тогда прошу прощения, – сказала она. – По-видимому, мне свойственно ощетиниваться.

– Мне следовало спросить об этом бен Натана. Он бы предупредил меня?

– Несомненно.

Они вместе поехали дальше.

Вскоре после этого появился туман. Ниоткуда. В лесу к северу от Мачеры, где любил охотиться двор.

В это время года обычно не бывает туманов. И небо только что было голубым, с высокими белыми облаками. Сначала умолкли птицы. Ления не сразу это заметила, потом осознала. Потом ветер переменился, потом он затих. Густой туман опустился на лес, укрыл деревья, приглушил звуки. Они ехали словно окутанные саваном.

Они с Фолько догнали нескольких охотников. Наступило неловкое молчание. Они подъехали к месту, где тропа выходила на прогалину, деревья на ее противоположной стороне едва виднелись. Герцог и его свита остановились, его жена теперь была рядом с ним.

Стало трудно что-либо разглядеть. В воздухе висела сырость. Ления уловила какой-то запах. Неприятный.

– Мне это не нравится, – сказал герцог Ариманно. Его слова звучали тихо, гулко, казалось, они падают на землю. – Я не помню, чтобы…

– Смотрите! – произнес Фолько д’Акорси.

Ления посмотрела и затаила дыхание. Трудно было что-то различить на другом конце прогалины, но у опушки, на открытом месте, сейчас стоял олень, высоко подняв голову, и смотрел прямо на них. Он был удивительного белого цвета. Возможно, иллюзию белизны навеял туман, окутавший лес, но Ления была уверена – всю оставшуюся жизнь, – что это не так. Там стоял белый олень, создание из легенды и мечты, в тумане, предназначенном для подобных вещей.

Герцог Мачеры Ариманно поднял свой лук.

– Милостивый Джад, он великолепен! – прошептал он.

– Ариманно, – произнес Фолько. – Нет. Слушай!

Сначала Ления его не поняла. Слушай? Но потом она тоже это услышала: низкий, звучный животный рев, который запомнила навсегда. Туман клубился, рассеивался и снова сгущался, поднимался и опускался – олень все стоял там, потом стал еле различимым видением, ощущением.

Словно явление потустороннего мира. Она сама испугалась этой мысли.

«Мне страшно!» – сказала Леора внутри нее.

«Мне тоже, детка».

– Фолько прав, – сказал герцог, человек, которого всегда считали осторожным во всем. – Поворачиваем! Уходим! Мы не знаем, что это за звук! И вообще что все это такое!

Охотники развернулись. Он был их герцогом, и он позволил им поддаться страху. Они спасались бегством, возвращаясь туда, откуда явились, – двадцать всадников, придворных правителя, они гнали своих коней с опасной скоростью в сгустившемся сумраке знакомого леса.

Ления так никогда и не поняла, почему она осталась. Почему остался Фолько. Только