— Эмброуз, посмотри, какая красота! Волны. Блики лунного света на воде. Я так рада, что ты смог поехать.

— Я тоже.

— Ты не мог бы меня поцеловать? Меня так давно никто не целовал при свете луны.

— Ну, я…

— Ты стесняешься, дорогой?

— Нет, нет. Просто я — ну, если говорить всю правду, я сам очень давно никого даже не обнимал.

— Тогда не будем торопиться. Обними меня.

— Вот так?

— Замечательно. Может, только чуть-чуть поближе.

— Ты сказала, что хочешь мне что-то показать…

— Ш-ш-ш. Так. Теперь я подниму подбородок.

— Должен сказать тебе, Диана, ты самая красивая женщина, которую я встречал в жизни. Я просто…

— Я сказала «ш-ш-ш». Это значит тихо.

— Извини.

— Эмброуз?

— Да?

— Пора.

— А.

— Вперед.

— Да.

— Давай.

И он сделал это. Поцеловал ее. Он хотел, чтобы это был короткий поцелуй, но тот вышел из-под контроля и начал жить собственной жизнью. Он стал теплее, дольше, а потом на всей Земле не осталось ничего, кроме теплых губ Дианы. Он провел рукой по ее спине и, почувствовав изгиб ее бедер, прижал к себе и впился губами в ее рот, боясь, что делает ей больно. Но она тоже прижималась губами к его губам, он почувствовал прикосновение ее языка.

Потом он не мог вспомнить, сколько длился этот первый поцелуй. Только то, что он намертво отпечатался в его памяти и что он был полон обещания. И разбудил в нем такие эмоции, что чуть не стал последним поцелуем в его жизни.

— Вот это да!

— Я чувствую то же самое.

— Я и понятия не имел.

— Так вот о чем кричат со всех сторон.

— Нам обязательно нужно будет повторить.

Эмброуз не помнил потом, кто и что говорил в эти несколько минут. Он помнил только, что они еще немного постояли, прижавшись друг к другу, шепча какие-то глупости, ощущая близость друг друга, а потом пошли по мокрому песку, глядя, как серебристая луна отражается в набегающих на песок и снова отступающих волнах.

— Что это было? — спросила вдруг Диана и сжала его руку.

— Что?

— Я кого-то видела. Вон там. Они прятались за зарослями травы на дюне.

Эмброуз повернулся и посмотрел туда, куда она показывала. Он увидел, как на дюне появилась фигура закутанной в черный плащ женщины, которая шла в их сторону. Шла быстро и совершенно бесшумно.

— Эй, привет! — сказал он, но женщина не ответила.

Потом он увидел, как взметнулась ее рука, и понял то, что должен был понять секундой раньше. У женщины в руке был пистолет. Она собиралась убить их. Здесь, в этом прекрасном, залитом лунном светом месте, им обоим предстояло умереть.

Сначала она выстрелила в Диану. Он услышал, как та вскрикнула и упала на песок. Он думал, что женщина повернется к нему, но нет, она быстро пошла к Диане, из-под ее каблуков песок разлетался во все стороны, маленький пистолет блестел в вытянутой руке. Она собиралась снова выстрелить в Диану. Застрелить ее, беззащитную, лежащую на песке!

Эмброуз прыгнул. За время полета ему нужно было сделать невозможное — выбрать, что сделать: попробовать перехватить пистолет или закрыть Диану.

В эту ужасную секунду, как в замедленной съемке, он увидел, как протягивает руку к пистолету и промахивается, упуская единственный шанс спасти женщину, которую любил. Поэтому он бросился прямо к Диане и тяжело приземлился, закрыв ее тело своим. Он напрягся, ожидая выстрелов, резкого удара пули в спину, плечо или ногу. В него уже стреляли раньше. И он знал, на что это похоже.

Первая пуля вошла ему в плечо, задела кость и застряла в груди, что-то там порвав. Наверное, нападавшая споткнулась на песке, потому что следующая пуля прошла мимо. Он услышал, как она просвистела у него над ухом и впилась в песок. Следующая будет нацелена в голову. Она подошла достаточно близко, чтобы убить их обоих одним выстрелом.

Эмброуз в отчаяньи пнул ногой в пространство. Он не надеялся куда-то попасть, но и надежды пережить следующий выстрел у него тоже не было. Удар пришелся женщине в коленку, раздался треск. Она закричала. Он услышал, как она упала.

Быстро скатившись с Дианы, он побежал к пистолету. Женщина изо всех сил пыталась подняться на ноги, зажав пистолет в правой руке, наполовину закрытой песком. Эмброузу удалось вырвать у нее пистолет. Он чувствовал, как где-то на краю сознания поднимается черная туча ярости.

Эмброуз увидел ее лицо. И он узнал. Это лицо на фотографиях в квартире Гёнри. Конечно, Бианка Мун, Фарфоровая кукла.

— Не двигайся, — крикнул Эмброуз, нетвердой рукой наставив на женщину пистолет.

— Что, инспектор Конгрив, вы застрелите безоружную женщину? Я так не думаю.

Она встала на ноги, правой рукой сжала поврежденное колено. Эмброуз видел, как она просчитывает свой следующий шаг, раздумывая, хватит ли у него сил, чтобы удержать пистолет. Эмброуз слышал, как стонет Диана. Он бы не выпустил этот пистолет из рук, даже если от этого зависела его жизнь.

И вдруг все небо наполнилось грохотом и светом.

Красные ракеты стремительно взлетели в небо, достигая стофутовой высоты, а потом потухая среди настоящей какофонии хлопков и треска. Синие с золотом огненные шары расцвечивали небо над морем, осыпаясь дождем светящегося серебра, которое вспыхивало, а потом бледнело в темном небе. Он увидел силуэты Джока и Сьюзан Баркер, которые вышли на дюны в сопровождении сотен охающих и ахающих гостей. Когда он перевел взгляд обратно, женщины уже не было. Бианка исчезла.

— Помогите! — слабо крикнул он. — Эй!

Сидеть Эмброуз больше не мог. Он упал на песок рядом с Дианой. Они оба смотрели вверх на небо. Джок подбежал к ним первым, когда увидел две распростертые на песке фигуры и одну — убегающую в сторону. Он только раз взглянул на Эмброуза и Диану и начал выкрикивать указания тем, кто стоял к нему ближе всех.

— Посмотри, как красиво, дорогая, — сказал ей Эмброуз. — Китайский фейерверк.

И отключился.

52

Корабль «Обайдалла» подвергся интенсивному обстрелу сразу же, как только первые из команды Фитца вскарабкались на палубу из трюма. Два пулемета пятидесятого калибра на южной башне сеяли смерть. Вылезшему первым итальянцу Бандини удалось выжить и добраться до укрытия рулевой рубки. А бегущий за ним следом Сим получил пулю в голову и упал обратно в трюм. Этого было достаточно, чтобы убедить остававшихся внизу засесть на какое-то время в трюме.

Фитц резко развернулся, в его глазах пылал гнев. Какого черта, почему Рейнуотер не взорвал обе башни сразу же, как